– Встречу, обязательно встречу, – тихо ответила Лена.
– Лена, я скучаю по тебе, очень скучаю…
– Я знаю и чувствую это, – после некоторой паузы сказала Лена. – Извини, я больше не могу говорить. Целую, до встречи.
– Лена…
Иван Павлович, не привыкший отступать, вновь намеревался «атаковать» ателье. Необходимо было прояснить: кому же все-таки принадлежала эта чертова пуговица?
Сбитый с толку накануне доводами Игоря, он все же решил всеми доступными методами докопаться до манящей истины, которая, казалось, находилась совсем близко.
Мысль о возможном участии Николая в этой гнусной истории стесняла и угнетала Ивана Павловича. Объяснение таким непривычным для Ивана Павловича сомнениям крылось в истории двухлетней давности. По роковой случайности он стал невольным «вершителем судьбы» Михаила Васильевича Дятлова, отца Николая, который отбывал срок за потасовку с учителем из-за двух бутылок водки.
Теплым осенним вечером Иван Павлович проходил мимо продуктового магазина и зашел в него за бутылкой молока и буханкой хлеба. Тем временем в магазине уже находился нетрезвый Михаил Васильевич с собутыльниками, стоя в очереди за водкой. Магазин был небольшой и тесный: молочный отдел находился напротив отдела с алкоголем и табаком. Прилавки с витринами разделял небольшой проход, где с трудом могли разминуться люди, особенно если в кассу каждого из отделов стояла очередь из других покупателей.
Иван Павлович оплатил «Можайское» молоко и хлеб, после чего энергично развернулся и, пытаясь увернуться от столкновения с пенсионеркой, без умысла толкнул Михаила Васильевича. Дятлов, державший в одной руке сдачу, а в другой две бутылки водки за горлышко, к такому неловкому обращению со стороны Ивана Павловича оказался не готов. В следующее мгновение магазин наполнил шум бьющихся о пол бутылок. Последовавшая за этим немая сцена была совсем недолгой и, как только Дятлов осознал потерю и почувствовал на себе воспаленные взгляды «товарищей», он накинулся с кулаками на Ивана Павловича.
– Ах, епт… мать… художник. Опять ты! – задыхаясь от злости, выкрикивал Михаил Васильевич.
– Это недоразумение, полнейшее недоразумение, я вас уверяю! – отмахивался Казаков.
– Ща я те дам недоразумение, козел! – вопил Дятлов.
Драка завязалась хоть и сумбурная, но не шуточная. Защищаясь, Иван Павлович размахивал руками, в результате чего стеклянная бутылка «Можайского» молока вылетела из пакета и угодила в колено Михаила Васильевича, который, падая, схватил из очереди кого сумел и завалился на витрину с молочными продуктами. Кончилось все для Михаила Васильевича уже совсем скоро требованием судьи искупить свою вину в колонии общего режима.
Иван Павлович отмахнулся от воспоминаний и улегся на кровать в брюках и рубашке, закинув руку за голову. Словно музицируя, свободной рукой он всю ночь занимался поиском мотива, которым мог бы руководствоваться Николай при совершении преступления, но отыскать его никак не мог. Он вспоминал, что могло бы связывать его и Соснина, однако и эти скудные воспоминания не открыли Казакову ни одной тайны.
«Действительно, глупо избивать милиционера и воровать у него пистолет в собственном подъезде, – размышлял Иван Павлович. – С другой стороны такой поступок, если его совершил Дятлов, выводит его из поля подозреваемых. Кто же его будет подозревать? Никто! Каждый подумает, что это безумие… Может, он специально так сделал, чушь какая-то. Тьфу! И зачем Дятлову пистолет понадобился? Продать?»
С самого утра эти абсурдные домыслы тщетно пытались развеять Сомов и Федор Андреевич, но сделать это «вразумительно и логично», по мнению Ивана Павловича, не удавалось ни одному, ни другому.
– Дался вам, Иван Павлович, этот Соснин, ей Богу. Ну выпил, ну подрался, ну вам то что! С кем не бывает! – раздраженно говорил Сомов, глядя на встревоженного Казакова. – Вам же Носов вчера сказал, что он вообще не туда пришел. Пьяный был. Ну… чего тут разводить огород. Вам-то это зачем, я в толк взять не могу?
– Так ведь Сергей не виноват, почему же следует с этим мириться? – возражал Иван Павлович. – Федор Андреевич, ну хоть ты со мной согласен?
– Иван Павлович, не обижайтесь, но я думаю, что Сомов прав – без нас разберутся. Зачем вы вечно к ним навязываетесь? – спокойно ответил Федор Андреевич, листая учебник.
– Послушайте Казаков, вас никто не просит мириться. Ваша гражданская позиция по этому вопросу известна уже всему городу, но вам этого мало. Вам надо влезть в самую гущу со своим уставом и заставлять всех этот устав читать и восхищаться.