– Не понимаю, – Иван Павлович напрягся и сверкнул глазами. – Сомов, о чем это вы сейчас говорите? Объясните-ка, пожалуйста.
– Да все вы понимаете. Вот вас два месяца назад возле кафе отшлепали, кто-нибудь пришел за вас заступаться или выяснять причины? Кто-нибудь из ваших «друзей» из милиции пришел? – возмущался Сомов. – Вам ведь тогда ребро, кажется, сломали?
– Сломали, и что?
– Мало вам, Казаков? Не надоело еще дурью-то маяться! Уж лысина на макушке блестит, а все в казаков-разбойников играете.
– Дурью?! – взвизгнул Казаков.
– Дурью! – спокойно парировал Сомов.
– Значит, дурью?! – не унимался Иван Павлович.
– Коллеги, ну что вы, в самом деле, – миролюбиво сказал Федор Андреевич, пытаясь успокоить спорщиков.
– Что ты, Федор Андреевич, нас успокаиваешь. Ты лучше скажи ему, что он вот так не имеет права на Дятлова напраслину наводить. Не сложилось у него с отцом, посадил его и мало, а теперь вон и за сына взялся. Не губи парня, не понимаешь, что говоришь, – грузный Сомов встал со стула и постучал пальцем по голове.
– Что?! – в исступлении закричал Иван Павлович. – Знаешь, был бы ты помоложе, Сомов, я бы с тобой поговорил. Да! Так поговорил бы, что…
В учительскую зашли другие преподаватели, и беседа сошла на нет. Иван Павлович покраснел и сел на стул за самый дальний от Сомова стол. Неловко усевшись, он взялся за сердце. Прибывшие вновь педагоги были удивлены странным молчанием в учительской, которую неожиданно вновь взорвал Казаков, продолжая держать руку на груди.
– Я вам докажу, я вам всем докажу! Вспомните потом Казакова, а вы, Сомов, извиняться будете! – Иван Павлович выскочил из учительской, нарочито громко хлопнув дверью.
Путь к ателье, как и в прошлый раз, Казаков преодолел достаточно быстро для человека своего возраста. Как и вчера, он резко открыл дверь и ворвался в комнату, где находился испуганный мастер-пенсионер, у которого хранились квитанции на ремонт одежды. Казаков сурово посмотрел мастеру в глаза и приступил к «допросу», оказавшемуся совсем недолгим.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, не волнуйтесь. Вот и ваша квитанция. Так, так, так… Дятлова Людмила Яковлевна, – полуслепой мастер с трудом разобрал подчерк в копии квитанции и протянул ее Казакову, руки которого дрожали. – Вот и адрес: Банный переулок, дом 10, квартира 56.
Казаков, не сводя глаз с мастера, еще раз переспросил фамилию клиентки. Удостоверившись в том, что не ослышался, у него подкосились ноги и обессиленный он сел на стул и попросил воды.
– Что же это получается? – произнес вслух Казаков. – Как же это так! Стало быть, надо позвонить Сереже… немедленно…
Кафе «Русалочка», находившееся на железнодорожной станции Города, оказалось той достопримечательностью, о которой Игорь не успел рассказать Лене, хотя рассказ об этом месте мог бы быть очень увлекательным и суровым. Кафе было настоящим средоточием человеческого «дна» Города. В разноцветном стеклянном предприятии питания с романтическим названием проводили досуг самые отъявленные изгои. Вечерами там можно было встретить кого угодно: от районных уголовников до спившихся бродяг, выпрашивающих еду. Меню кафе для «своих» было очень разнообразно и, наряду с шашлыками и водкой, предлагало услуги частного извоза, проституток всех возрастов и целый ассортимент наркотиков, раскрашивающих бесцветные будни горожан радужными красками.
В кафе хрипел Шуфутинский, казавшийся обессиленным от своих стенаний. Уставший шансонье безуспешно пытался развеселить криминальную компанию людей во главе с Мазаем, оккупировавших небольшой столик возле окна.
– Худой, ты че, на наркоте уже? – спросил Мазай, глядя в стеклянные глаза долговязого парня, одетого в грубом стиле «милитари».
– Мазай, Гоша так и не отдает долг, – злобно сказал Худой, не обращая внимания на вопрос Мазая, – надо бы с ним разобраться.
– Подожди, Худой, еще не время. У меня на Гошу другие планы, – Мазай выпил рюмку водки и продолжил размышлять. – Чертов город, помойка. Семь лет прошло, а тут такая же хрень, как и была. Ничего не меняется – одна нищета. Здесь денег не поднимешь. Всю коммерцию «мусора» держат, палатки с цветами и то Сосна обирает. Мне с проституток и таксистов крохи не нужны. Тьфу! Нахрен, валить надо в Москву, а то сгнием здесь к чертовой матери.
– Мазай, у меня есть люди, готовые на любое дело, ты только скажи, – Худой сжал кулак. – Завалим любого.
– Слушай, Худой, кого ты все валить собираешься, ты на чем «сидишь»? – Мазай не переставал удивляться столь откровенной кровожадности Худого и решил немного изменить тему для разговора. – Худой, ты мне лучше скажи, что со стволом?