– Я тогда ночевать к Таньке ушел, – Николай замолчал.
– Лучше, вспомни, что Казаков еще сказал, – Игорь намеренно перевел разговор на Казакова, желая отвлечь Николая от «ненужных» размышлений.
– Да ну его, идиот. Как был в школе идиотом, так таким и остался, – зло сказал Николай. – Говорит, не представляешь, какие люди теперь этим делом занимаются.
– Какие люди, не понимаю?
– Вот и я не понимаю, – подытожил Дятлов. – Почти приехали.
– А ты зачем куртку в ателье сдавал? – Игорь внимательно смотрел на Николая.
– Да мне тогда Сосна пуговицу от куртки «с мясом» вырвал. Мать и сдала починить в ателье. Куртка совсем новая.
Игорь замолчал, погрузившись в размышления, которые привели его к пониманию той глупой истории «про улику», которую так театрально рассказывал Иван Павлович на юбилее Сомова, – улика все-таки была.
Игорь и Николай замолчали и некоторое время пути ехали не разговаривая. Затянувшуюся паузу неожиданно прервал Дятлов.
– Нос, я чего хотел тебя попросить, – Николай заговорил бодро, словно пытаясь забыть о том разговоре, который состоялся между ними несколькими минутами ранее. – Помоги мне мешок боксерский повесить.
– Какой мешок? – с трудом отрываясь от хлынувших размышлений, растерянно спросил Игорь.
– Я тут мешок боксерский на 60 кг прикупил, а то я с этой, блин, работой чего-то совсем уже спортом не занимаюсь. Так хоть подолбить иногда. У меня мамаша сегодня в ночь сваливает, так что можно посверлить без ее визга.
– А соседи?
– Да там всего четыре дырки – потерпят. Вчера мешок привезли, а я один с кронштейном не справлюсь. Перфоратор у меня есть и болты в наборе, помоги прикрутить и мешок повесить, а то у меня даже стремянки нет.
Игорь согласился, и друзья направились к Дятлову домой. «Если Казаков сообщил Соснину, то тот уже уверен, что Дятлов как-то причастен. Как причастен? Этот медведь и выяснять не будет, а просто…» – думал Игорь, молча шагая рядом с Дятловым.
Основным участником случившейся истории, несомненно, был Игорь, который теперь рвался между новым чувством и чувством неуверенности в нем, между надеждой и страхом, между зарождающейся любовью и привычным одиночеством. Он пытался избежать воспоминаний о той депрессии и нервном срыве, в порыве которого он совершил преступление и бесконечно винил себя за тот день, когда алкоголь и наркотики превратили его в необузданного безумца, напавшего на Соснина… Одних размышлений теперь было мало. Следовало что-то предпринять, чтобы отвести угрозу от Николая. Игорь находился в смятении и гнал от себя эти мысли дальше и дальше туда, где замерло его застывшее безумие. Спрятать в себе все переживания он не мог, и в первую очередь его беспокоил страх за Николая, который невольно стал подозреваемым по вине Ивана Павловича, рвение которого в поисках преступника опасно приблизило его к Дятлову. Пистолет надо было немедленно возвращать. Как? Подкинуть, передать через Казакова… как угодно, но оружие необходимо было вернуть, и это был единственный выход, который видел Игорь в сложившейся ситуации.
Сомнения терзали Игоря. Он уже не раз собирался поговорить с Николаем об этом инциденте, но не решился и в этот раз, так как ему следовало признаться в краже и нападении, а также в той лжи, которую он возвел вокруг себя. Правда повлияла бы на поведение Дятлова, и Игорь не мог предположить его реакции, а также дальнейших действий, которые тот мог предпринять, будучи осведомленным о преступлении.
«Черт, как все закрутилось!» – нервно размышлял Игорь, даже не представляя, что в историю вмешался Мазай и Худой с подельниками и теперь она приняла совершенно другой оборот, о котором ни Игорь, ни тем более Дятлов не догадывались.
Провозившись около часа с кронштейном и мешком, Игорь ушел домой, так и не обмолвившись с Николаем о пистолете. Вечер становился поздним и неприятным. Слепой Город окутывал Игоря темнотой переломанных улиц. Одинокие, продуваемые насквозь улочки, переулки и тупики, словно всеми ветрами гнали его прочь от этого места. Игорь периодически останавливался и смотрел на дом Николая, чувствуя странную тревогу за него. Недоброе предчувствие давило на Игоря, и он никак не мог отделаться от этой мысли. Подняв воротник кожаной куртки, он попытался спрятаться от ветра, но сделать этого не получилось. Ему хотелось бежать туда, где теперь его ожидало нечто новое и большое, а не оставаться здесь, где страх старого, прожитого держал его. Игорь испугался возвращения того сумрачного состояния, в котором он пребывал месяц назад, стоя на пороге сознания. Самочувствие его ухудшилось, и дрожь прошла по всему телу.