Но я стараюсь не думать об этом.
В пятницу вечером я сказываюсь больной, сетую на разболевшуюся голову и все-таки остаюсь в комнате, отказываясь от вечеринки. Кейт и Уоррен, клятвенно пообещав мне звонить и писать каждые полчаса, уходят — за закрывающейся дверью я слышу голос Эмбер и вижу отблеск ее сверкающего наряда.
Вечеринка проходит в бассейне — это достаточно далеко от общежития, поэтому я, как бы ни вслушивалась, не улавливаю басов или гудения — либо они еще не начали, либо действительно вне пределов досягаемости.
Через час я выхожу к фонтану — просто подышать воздухом перед сном, о котором мечтала всю неделю; кутаюсь в теплый плед и присаживаюсь на прохладный камень.
Журчание воды успокаивает — и я подставляю руку, наслаждаясь тем, как прозрачный холодный поток льется, омывая ее; и все еще не могу отвести взгляд, чувствуя, как вода замораживает кровь в моих венах, как иголочками колет сведенную руку, но мне так хочется застыть, замереть прямо здесь и прямо сейчас, что я закрываю глаза, словно сливаясь с ней.
Яркий, словно вспышка молнии, голос раздается прямо над моим ухом, заставляя вздрогнуть и убрать руку:
— Эй, одиночка, есть местечко под пледом?
Комментарий к I. «Initial IEP»
*В её [Макс] личном файле можно найти пометку «Initial IEP». В Америке это означает, что она входит в программу индивидуального образования и может иметь несколько диагнозов, которые проходят по этой программе: высокофункциональный аутизм (аутизм людей с IQ выше, чем 70, что является довольно-таки высоким показателем), синдром Аспергера, дискалькулия и синдром дефицита внимания и гиперактивности.
(Источник: http:/ru.life-is-strange.wikia.com)
____
Я, кажется, уже говорила, что новое произведение - новая жизнь?
Пусть это будет первый шаг в ней.
Держу кулачки, чтобы вам понравилось.
немного переживающая,
Инсайд.
========== II. Макс с фотографии. ==========
Не переживай, всё равно не опоздаешь.
Без угроз и оправданий. Я — снег.
Не переживай, я растаю на рассвете —
Подержи меня в секрете
от всех.
Вода наконец обжигает холодом руку, и я поспешно отдергиваю ее из льющегося потока.
Разочарование — от того, что кто-то помешал мне погружаться во внутреннюю воронку своего сознания — слегка царапает по ребрам, но я все же поворачиваю голову на голос.
Его обладательница оказывается такой же пестрой, как и он; даже в сумеречном полумраке я могу разглядеть ярко-синие волосы, длинную, порванную в нескольких местах футболку с черепом и такие же рваные джинсы, сквозь огромные дырки в которых видны острые коленки в синяках и ссадинах.
То, что вечером уж очень холодно, незнакомку не волнует — ее плечи почти полностью оголены, а в вырезах футболки — подмышками и на груди — я вижу цвет ее белья.
Черный.
Пока я рассматриваю ее (пялюсь) в упор, мой мозг генерирует фразу, ну совершенно не подходящую к случаю:
— Я тебя раньше здесь не видела.
Конечно, не видела, ругаю себя я, прикусывая язык; я вообще здесь почти никого не видела, кроме королевы стимпанка, Уоррена да своей группы: в «Пугет Саунд» учатся двадцать тысяч студентов, так как же среди них я могла бы увидеть ее?
И что-то шепчет, злобно нашептывает на ухо: могла бы, запомнила бы, запечатлела бы.
Незнакомка фыркает и сама забирается под мой любимый клетчатый плед — ух, как я не люблю нарушение личного пространства, — прижимаясь ко мне на удивление теплым телом.
Запах крепких сигарет, пива и машинного масла ударяет мне в нос.
— Что ты тут делаешь?
Она спрашивает меня о чем-то, но я думаю о том, как бы раздвинуть плед посильнее, оставшись под ним при этом вдвоем, и, вновь пропуская вопрос мимо ушей, невпопад отвечаю:
— Я Макс. С фотографии.
Она смотрит на меня так, будто это должно было ей все объяснить, но попытка вновь срывается, и она, встряхнув синими волосами, уточняет:
— С какой фотографии?
— Что?
— Ты сказала, — терпеливо повторяет она, — что ты Макс с фотографии. Я спрашиваю тебя, — она прикасается ко мне теплыми пальцами и слегка нажимает, — с какой фотографии.
Перестаю считать, сколько раз мое личное пространство нарушается, так же как прекращаю борьбу с пледом — со стороны это наверняка казалось смешным и нелепым, а мне почему-то совершенно не хочется так выглядеть перед ней.
Кстати, мысленно хвалю себя: за день два новых знакомства. Это ровно в два раза больше, чем за весь последний месяц.
— Я учусь на факультете фотографии. — Наконец ко мне приходит понимание. — Прости, у меня туго с юмором. А ты где учишься?
Она отмахивается от моего вопроса, словно от пчелы, хлопает себя по карманам, достает пачку сигарет и закуривает; я кашляю и машу рукой — еще один невежливый жест с моей стороны, но слишком много дискомфорта доставляет мне этот человек, а ведь я даже имени ее еще не узнала.
— То здесь, то там, — подмигивает она, выпуская мне дым в лицо, словно назло.
Закашливаюсь еще сильнее и отбираю у нее остатки пледа:
— Грейся своими сигаретами. — Получается слишком злобно.
— Хэй, — она поджимает под себя ноги в тяжелых ботинках, — не заводись, тихоня. Это просто сигареты.
— Здесь нельзя курить.
Боже, Макс, остановись, перестань быть такой занудой, ради бога.
— Поэтому я и курю. Потому что нельзя. — Незнакомка расплывается в улыбке. — Думаешь, ректор меня убьет?
— Внесет замечание уж точно, — вздыхаю я.
— Сигареты убьют меня раньше. — Она машет белой палочкой, зажатой между пальцев, и смеется. — Ты выглядишь так, будто тебя никто никогда не обнимал, знаешь об этом?
Мне следовало бы встать, развернуться и уйти, но я просто смотрю на нее, чувствуя, как холод овладевает моей спиной, заставляет покрыться мурашками; и почему-то киваю.
Я боюсь, что она кинется ко мне с объятиями, но она лишь вздыхает и тушит сигарету ботинком, зарывая ее в землю. Представляю синеву ее волос в фокусе и ругаю себя за то, что забыла полароид дома.
— Я иду на вечеринку, — сообщает мне она и встает, оказавшись достаточно высокой — я со своими ста шестьюдесятью пятью сантиметрами едва достаю ей до плеч, — пойдешь со мной?
Мотаю головой, она снова улыбается, а потом как-то совсем по-братски хлопает меня по плечу и говорит:
— Тогда еще увидимся, Макс-с-фотографии.
И растворяется в темноте, почти полностью опустившейся на город.
Я остаюсь одна — плед теперь пахнет табаком, и я думаю заскочить в прачечную по пути в свою комнату, чтобы избавиться от этого запаха, который не переношу.
Какие-то бытовые мысли окружают мою голову, но, когда в пропахшем сигаретами воздухе рассеиваются последние горькие нотки, я понимаю, что забыла спросить ее имя.
*
В субботу вечером мы с Кейт наливаем по чашке чая, устраиваемся на ее кровати и, пользуясь отсутствием Брук, секретничаем.
Кейт прикрывает рот ладошкой, словно рассказывая сокровенную тайну, и заговорщическим шепотом сообщает, что простояла несколько часов в уголке и больше ничего, но ей понравилось наблюдать за танцующими, и безалкогольный пунш был очень вкусным, а Уоррен — галантным, и в целом они неплохо провели время, а еще он — это было сообщено особенно тихо — даже пригласил ее на медленный танец, и она — подумать только! — согласилась.
Речь Кейт действует на меня умиротворяюще: радуюсь за нее, словно за саму себя. Они с Уорреном были бы отличной парой, мне кажется.
Я улыбаюсь, отхлебывая брусничный чай, и в двух словах рассказываю о встрече у фонтана: сетую на свою глупость, наших наглых студентов и все еще возмущаюсь по поводу личного пространства.
Наверное, я выгляжу смешно, когда негодую, потому что Кейт Марш тихо смеется.
— Ты действительно очень тихая, Макс, — говорит она. — Наверное, эта девчонка — просто какая-нибудь неуспевающая ученица, пытающаяся быть такой крутой и наглой.