Не вписывается и коробка конфет, которую он как-то днем обнаруживает у себя на кровати. Лиама впервые нет в комнате. В ней царит блаженная тишина, и Зейн собирался воспользоваться шансом и посмотреть перед сном парочку серий своих любимых сериалов. Но его взгляд падает на постель, и он хмурится.
Он медленно подходит к кровати, распихивая ногами хлам Лиама с дороги. Это маленькая коробочка, абсолютно черная, не считая красного банта. Он хмурит брови еще сильнее, берет ее в руки и тянет ленточку, чтобы развязать бант. Внутри нет ни письма, ни записки. Только несколько конфет. Не сдержавшись, он берет одну из них в рот.
Дорогие, - думает он. Нетрудно определить, где дешевый шоколад, а где — подороже. А этот качественный. Нежный и ароматный, быстро тает на языке.
Зейн аккуратно накрывает коробочку крышкой, кладет ее в верхний ящик стола и затем падает на кровать, берет ноутбук. Спустя час (и серию «Бесстыдников») дверь открывается. Зейн нажимает на паузу и переводит взгляд на Лиама.
- Привет, - радостно говорит Пейн.
- Это ты оставил конфеты у меня на кровати? - строго спрашивает Зейн.
Лиам моргает, и уголки его губ опускаются вниз:
- Возможно.
- Зачем?
Пейн пожимает плечами и выдвигает ящик комода, он копается в нем, достает одежду и затем собирает вещи для душа. Краем глаза Зейн замечает пот на его коже и решает, что Лиам только что из спортивного зала. Если убежище Зейна — библиотека, то убежище Пейна — зал. Он практически перестал делать зарядку у них в комнате.
Уже у выхода Лиам задерживается и спрашивает:
- Тебе понравились?
Зейн включает новую серию и игнорирует вопрос.
__
- Ты мог просто сказать, что тебе не понравились, - замечает Найл. - Не надо было его игнорировать.
Что Зейн сразу подметил за Хораном с тех пор, как тот влился в их компанию, - это то, что он не такой наивный, каким кажется. Напротив, возможно, он даже сообразительней их всех, видит людей насквозь. И, к сожалению, он не боится упрекать Зейна во лжи, когда он врет. Нельзя сказать, что парень не нравится Зейну, потому что это не так. Он очень нравится. Но Малик предпочитает жить в своем счастливом мирке отрицания реальности.
- Ну, а что я должен был сказать? - возмущается Зейн. Он лежит на полу, Гарри с Луи на его кровати разгадывают кроссворды, Найл развалился на кровати Томлинсона с пачкой чипсов. Отдаленно Зейн задается вопросом, почему блондин не с Лиамом. Наверняка, Пейн нуждается в своем лучшем друге, особенно сейчас, и эта мысль вызывает у Малика желание сорваться на Хорана за то, что он его бросил. Но у него есть предчувствие, что Найл не просто так сейчас с ними, а не с Лиамом, и он не собирается выяснять причину, поэтому решает об этом забыть.
- Ну… может быть, «спасибо»? - предлагает Найл. - Это элементарная вежливость, мужик.
- Я вообще не понимаю, какого черта он подарил мне их, - ворчит Зейн.
Этот вопрос мучает его всю неделю. Коробка (теперь уже пустая — Зейн не смог удержаться) все еще лежит в ящике стола, и каждый день он открывает его, натыкается на нее и снова мучается в догадках. Во что играет Лиам? Что за игру он затеял? Психологическую войну? Он злится на Зейна за то, что тот его оттолкнул, и теперь прикидывается хорошим парнем, чтобы после отомстить?
- Потому что он влюблен в тебя, дебил.
- Дебил! - восклицает Луи. - Третье по вертикали.
- Я уверен, что слово «дебил» не используется в кроссвордах, - терпеливо говорит Гарри. - Думаю, здесь подойдет «дебют».
Зейн не обращает на них внимания и удивленно смотрит на Найла.
- Зачем ты это говоришь?
- Говорю что? - спрашивает Хоран.
- Что Лиам… что он… - Зейн жестикулирует, не в состоянии повторить слова.
- Влюблен в тебя, - заканчивает за него Найл. - Наверное, потому что так и есть? Да, блин, Зейн, не валяй дурака. Он ради тебя с девушкой расстался.
- Нет, - Малик уверенно качает головой. - Она бросила его, потому что он изменил ей.
- С тобой, - напоминает ему блондин. - Но дело не в этом. Он сказал ей после того, как расстался с ней. Она спросила, почему у них ничего не получается, и он объяснил, что есть еще один человек, с которым он не может перестать видеться, а он не может продолжать быть с ней, если будет изменять.
Зейн потирает виски — слишком много информации. Просто… слишком много.
- Это неправда, - отрицает он.
- Нет, правда, - ведь, похоже, Найл задался целью не давать ему спокойно жить. - Кстати, стихи или цветы?
От этого разговора голова просто раскалывается.
- Чего?
- Если бы тебе захотели что-то подарить, ты бы выбрал стихи или цветы? - объясняет Хоран.
- Я… без понятия, - говорит Зейн. - Стихи? Я не знаю… к чему это вообще?
Найл пожимает плечами и набивает рот, чтобы избежать ответа, а Луи давится смешком. Гарри окидывает их всех грустным взглядом, но тут же возвращается к кроссворду, прежде чем Зейн успеет спросить, что всё это значит.
Зейн забывает об этом странном вопросе, чтобы подумать о других словах, сказанных Найлом. О том, что Лиам, возможно… но нет, этого не может быть, правда? Лиам не может быть влюблен в него, ведь… с чего вдруг, серьезно? Зейн всегда вел себя с ним по-свински. Да даже если бы они были в нормальных отношениях, Зейну все равно нечего предложить. Тем более такому, как Лиам: красивому и популярному. Который может выбрать из куда более удачных кандидатов. Но…
Какая разница? Зейн больше не будет об этом думать, иначе сойдет с ума. Лучше вернуться в свою «Пещеру Отрицания» и счастливо прожить там до конца семестра. А потом, на следующий год, он сделает всё, чтобы они с Лиамом больше не жили вместе, и он больше никогда не увидит Пейна. Это будет чудесно, - думает он. И если от этой мысли его желудок сворачивается в узел, что ж… он с радостью будет это отрицать.
__
Вопрос Найла обретает смысл, когда на следующий день Зейн возвращается из библиотеки в свою комнату. Первое, что он замечает, - их мусорное ведро забито скомканными кусками бумаги, что уже само по себе странно. Но затем его взгляд падает на постель, где лежит аккуратно запечатанный черный конверт на пару с конфетой.
Зейн непроизвольно стонет. Он кладет конфету в рот, распечатывает конверт и достает из него лист плотной пергаментной бумаги. Текст написан на ней, откровенно говоря, неровно, но видно, что старательно и явно не один раз, если судить по мусорному ведру.
«This is not what I intended. I may have failed but I have loved you from the start/Это не то, чего я хотел. Может, я и наделал ошибок, но я любил тебя с самого начала», - читает Зейн, пробегая взглядом по строчкам. «I know you don’t think that I am trying, I know you’re wearing thin down to the core. But hold your breath…./Я знаю, ты думаешь, я прикладываю недостаточно усилий; знаю, что твоё терпение на исходе. Но подожди еще немного….»
Он перечитывает это три раза, нахмурив брови. И затем, прочитав, на всякий случай, еще раз, засовывает «стих» обратно в конверт и достает ноутбук. Он вбивает слова и качает головой. Он так и знал. Это слова из песни. Это даже не украденные стихи, это слова из дурацкой песни. Господи, он что, серьезно?
Зейн усмехается себе под нос. И пусть он до сих пор не имеет понятия, что затевает Лиам, в этот раз он не станет молчать.
Пейн возвращается домой через час, снова потный после тренировки. Он закрывает за собой дверь и закусывает губу, переводя взгляд от конверта на столе к лицу Зейна, и его щеки заливаются краской.
- Какого черта? - спрашивает Малик.
Лиам облизывает губы:
- Э-э…
- Это были слова из песни «Secondhand Serenade», - констатирует Зейн.