«Наверно, ты права, — с театральным вздохом покорился он. — Хотя руки, конечно, чешутся! Представь только: можно так быстро, почти что легально, прокачать свой энергокаркас и добиться небывалых высот; да я могу стать самым сильным разумным на всей Нове, и не только! Наверняка на этой грешной планете водится множество отбросов, о которых общество точно не будет сожалеть. Тем более, сейчас я критически нуждаюсь в энергоподпитке, а приличных источников выхода силы и в помине нет, одни лишь жалкие розетки, к которым я бы и рад подключиться и нажраться энергии, но боюсь, что лишь превращусь в обугленный стейк. Хотя, над этим стоит подумать на досуге. Единственная надежда — на аномальные зоны с одичалыми, но наш дорогой Варг, кажется, что-то сильно не торопится меня туда отправлять. Сколько я уже, кстати, запросов на эту тему накатал?»
— Восемьдесят два, — мгновенно отчеканила М. У. Л. И. — Кстати, о полковнике. Он только что прислал тебе срочное сообщение с приказом немедленно явиться в его кабинет. Считаю, что как раз этим, а не самокопанием, тебе и стоит заняться в ближайшее время.
Разбудив Масу, герой, стараясь выглядеть максимально серьёзно и деловито, объяснил ещё мятой и сонной девушке, что ему срочно, по долгу службы, нужно встретиться с начальником гарнизона, а ей на это время лучше остаться в квартире и дождаться его возвращения, пока он не выяснит, что к чему. Старший лейтенант сначала активно сопротивлялась, хмурясь и пытаясь уговорить Краса остаться дома, ведь вчера она чуть не умерла, пережила настоящую психологическую травму, и сейчас ей остро требуется моральная поддержка, а не одиночество в четырёх стенах. Но герой, слегка оглушённый собственными мыслями о «морфизме», счёл это всего лишь капризами влюблённой особы, маленьким театром одного актёра. Чтобы успокоить её, он влил в её энергокаркас немного «паразитиков», запрограммированных на посттравматическое восстановление и лёгкую эйфорию, затем, подмигнув, пригласил красотку в душ и целых полчаса с упоением делал ей приятно под тёплыми струями воды, от которых ванная комната наполнилась густым, как молоко, паром.
Уладив все неотложные дела с Масой, а также завершив утренние гигиенические процедуры, которые в его исполнении больше напоминали скоростную подготовку бойца к выходу на ринг, Крас направился в штаб на встречу с полковником. Сегодня парня, к его же удивлению, без лишних проволочек пустили в самое сердце части, и даже часовой на входе отдал ему честь с таким видом, словно перед ним был не «зелёный» лейтенант, а как минимум генерал. Дежурный офицер, щеголяющий идеально отутюженной формой, собрался с особым рвением проводить парня до самого кабинета, но Крас вежливо, но твёрдо отказался, буркнув, что прекрасно знает эту дорогу с закрытыми глазами, даже если его разбудить среди ночи. На что лейтенант лишь ехидно усмехнулся, словно кот, видящий огурец, и многозначительно промолвил, что такая осведомлённость может трактоваться некоторыми ревнивыми умами весьма двояко, мол, не слишком ли часто тебя туда вызывают, товарищ?
Поняв, куда клонит заскучавший офицер, Крас всего лишь угрожающе на него зыркнул, испустив взгляд, способный заморозить кипящий чайник, и молча, с достоинством обиженного мопса, двинулся к лестнице, не удостоив того дальнейшими дискуссиями.
Подходя к приёмной полковника, он испытал лёгкий шок, встретив своего старого друга, сидящего на диване в ожидании, и с тоской разглядывающего узоры на казённом полу.
— Габенс, ты какого чёрта лысого тут забыл? Хотя ты наверно не знаешь, кто такие черти! — удивлённо воскликнул Крас, останавливаясь перед ним. — Я думал, мы свидимся ещё не скоро, если ты, конечно, не привёз мне сувенир в виде ракушки. В нашей последней, надо сказать, весьма сумбурной беседе, ты прозрачно намекал, что собираешься проведать тётку и махнуть на недельку к синему морю, загорать и предаваться порокам. Неужели уже надоели пьянящие коктейли с зонтиками и девушки в откровенных бикини, что ты сломя голову помчался обратно в эту серую, пропахшую порохом и тоской крепость?
Подняв голову, Габенс растянул лицо в широкой, но какой-то напряжённой улыбке; было ясно видно, что он искренне рад встрече с Красом, но в глубине его глаз отчётливо читалась неподдельная, едва сдерживаемая тревога, придававшая его взгляду странную, почти испуганную пронзительность.