Прочувствовавшись, он предложил:
— Хочешь, я познакомлю тебя с братом?
Она кивнула.
— Только я буду держать тебя за руку, — поставил условие Мигель.
— Хорошо.
Прихватив с собой фонарь, они вышли из кухни в ночь. Прошли в сад, мимо, и тут, свет высветил пару надгробий. Она напряглась, он почувствовал напряжение в её руке и пояснил:
— Я поэтому и попросил держать меня за руку. До ужаса боюсь приведений, было бы неудобно, если бы ты видела меня визжащим от страха.
Они остановились у одного из надгробий со свежими цветами.
— Мой брат, — объявил он.
Она сначала не понимала, потом пригляделась:
— Это...Это твоё имя? — неуверенно спросила Фая, вглядываясь в даты.
— Да, — кивнул он. — Я родился через девять месяц после его смерти.
Она осознала:
— Какой ужас...
— Да, — согласился Мигель.
***
На следующий день его отец решил, что на ужин непременно нужен рыбный пирог. Когда он выкатывал из эллинга нечто укрытое тёмным брезентом, все понимали, что ему не терпится похвастаться перед братом последним приобретением — моторной лодкой. Женщины решили расположиться в шезлонгах на пристани, прихватив с собой шампанское и закуски. Фая не учтя хрупкость и миниатюрность своего телосложения, прихватила парасоль в раскрытом положении. Порыв ветра потащил её за собой. Это было забавно. Мигель хохотал, как сумасшедший, пока мать не дала ему подзатыльник, любя конечно, но напомнив о приличиях.
Новым увлечением на его шее болтался фотоаппарат leica F. Он предложил Фае сделать пару фото в лодке, она с радостью согласилась, и даже не заметила, как растеряла все брускетты с фуа-гра с тарелки, что прихватила с собой. Заметив опосля — удивилась. Он запечатлел и этот момент.
Позже, когда отец с братом были на середине озера в окружении цветов лотоса, а дамы возлежали в шезлонгах, на её юбку упала аккуратно сложенная записка.
" Я попросил у дяди ключи от Forda. Хочу прокатиться в город. Если хочешь со мной, я жду в машине десять минут, пока Мария не заметила моего отсутствия. Прошу, не выдай меня ей. Мигель.«
Фая хихикнула. Через минуту она встала, прошла к дому, и как только скрылась за углом, кинулась бегом к Fordу, автомобилю её мужа, в котором её ждал Мигель.
Они припарковали машину недалеко от перекрестка улиц Charles de Gaulle и Rue de Vaugirard и двинули на прогулку.
— Вы с Марией оба такие красивые. Вы идеально подходите друг другу.Не понимаю, чем она так тебе не мила. —заметила Фая.
— В смысле не поймёшь? Как будто можно вот так взять и влюбиться, просто пожелав.
— Можешь не верить, но всё зависит от желания. Главное только захотеть. — убеждала она.
Она отвлеклась на выехавший на дорогу автомобиль и он смог позволить себе то, на что не осмелился, смотри она на него. Мигель наклонился и хриплым от волнения голосом прошептал прямо в её ухо:
— Тогда влюбись в меня, Фея.
Голос был тихим, но его не смог заглушить грохот мотора проезжающего мимо автомобиля. Он молнией проник внутрь неё и сжался в глубине живота подобно змее.
— Что? — удивленно посмотрела она на него.
Он улыбнулся:
— Видишь, не влюбилась ведь ты в меня сейчас. — Мигель сунул руки в карманы и продолжил путь, не дожидаясь Фаи.
— А? Что? — воскликнула она. — Да, нет.
В голове каша. Жуть. Не ожидала. Растерялась.
Она влюбилась.
А потом они целовались в машине на подъезде к поместью.
***
Тем же вечером, Фая вошла в комнату, что делила с мужем. Он сидел за вечерней газетой, потягивая виски.
— Нам нужно поговорить, — без предисловий сообщила она.
Он посмотрел на неё и сразу всё понял:
— Ты уходишь от меня? К кому?
Она прошла, выдвинула чемодан из-под кровати.
— Необязательно уходить прямо сейчас. — заметил он.
— Лучше уйти сразу.
— Останься на ночь, — предложил он, пока она второпях скидывала вещи. — Хоть выпей стаканчик.
— Нет. Стаканчик тут не поможет.
— Тогда выпьем два стакана.
Она застегнула чемодан.
— Давай не будем всё усложнять. — заключила Фая.
— О! Простите, что тебе так неприятно! — наконец прорвало его.
Фая схватила чемодан и выскочила в коридор, он за ней и там увидел Мигеля ожидающего её.
— Ты уходишь к нему?! — воскликнул без пяти минут бывший муж, не веря своему предположению.
Таких скандалов французское поместье испанских нуворишей не знавало с момента закладки, стены едва выдержали.