— Это какого же? — заинтересовался Жорин отец.
— Да вот, — протянул я ему российский журнал «Эксперт», — почитайте, там довольно интересные аналогии про наш союз и союз советский, какие ошибки допустили они и какие повторяем мы, а в конце довольно интересная идея о том, что базовые знания, на которых развивается наша империя нужно непрерывно культивировать и наращивать, иначе… иначе быстро найдётся тот, кто нас догонит и перегонит.
— На вот, тоже почитай, — передал он мне «Аргументы и факты», — дерьмо газета, но тут есть интервью с вашим одноклассником.
Я дал себе твёрдое обещание завтра же заняться вопросом создания базовых научных институтов, как залога нашего дальнейшего развития и развернул газету.
Ба! Не ждали! С разворота на меня смотрела, ухмыляясь, уже позабытая физиономия Цацкина.
В своём интервью он в красках расписывал какие мы с Жорой гады. Мы, оказывается, его избивали чуть ли не каждый день. Причём зачастую делали это исподтишка и с применением каких-то жутких устройств, причиняющих неимоверную боль. От нас, оказывается, вся школа пряталась только из-за того, чтобы не стать очередными жертвами испытаний какого-нибудь нового оружия, которое мы с Жорой таскали в школу килограммами, чтобы испытать на учениках. Учителя, по словам Цацы, это всё прекрасно знали, но очень боялись нас. Мы же, видя такое к себе отношение, постоянно прогуливали уроки и вообще по-хамски относились ко всем педагогам.
Я же, по словам Цацы, был заводилой всех этих недостойных выходок, а Жора лишь мой пособник, обеспечивающий техническую часть и прикрывающий тылы.
Апофеозом интервью была душещипательная история о том, как я отбил у Цацкина его девушку только для того, чтобы надругаться над ней и бросить. Причём то, что я женился на этой девушке, вообще, похоже, никого не волновало.
— Ладно, Цаца, — мстительно выговорил я сквозь зубы, надевая очки визора, — сейчас ты действительно узнаешь какое устройство может причинить неимоверную боль…
Начитавшись рекомендаций аналитиков, я решил как можно быстрее развивать прикладную науку. В конце концов, не может же наша корпорация вечно держаться на одной только Жориной голове, пусть даже она у него стоит нескольких других гениальных голов.
Первый институт у нас уже работал в полную силу под руководством Жени и скромно назывался «Тувалийская медицинская лаборатория». Я счёл такое наименование неподобающим, и на следующий день заведение называлось проще и весомее «Императорский институт бессмертия». Не скажу, что я планировал действительно изучать там эти вопросы, но так уж совпало, что Женя сейчас работала над вопросами продления жизни, поэтому с её стороны, к счастью, протестов не последовало.
Это, кстати, был единственный институт, размещённый на территории Тувалу, все остальные я разместил в России, как и было обещано Пудведеву.
Первым институтом, который я создал с нуля, был Императорский институт экономики, у которого была лишь одна цель — искать пути дальнейшей экспансии нашей империи.
Создать его было ой как непросто. Пока я набрал туда действительно светлых голов, пока объяснил, что от них требуется — много, ой как много воды утекло. Только одно поддерживало меня в этой нудной работе — я надеялся, что когда этот институт заработает в полную силу, то все заботы по стратегическому управлению и развитию корпорации и империи перелягут с моих хрупких плеч на плечи его научных сотрудников.
Сразу после этого я стал создавать Императорский институт энергетики. Кто-то же должен был подвести научную базу под энергетическую революцию. Намучившись с экономическим институтом, я решил создавать второй на базе уже существующего и выбор пал на Сибирский Мелентьевский институт, как один из наиболее отвечающих моим задачам.
С российской академией наук проблем не возникло — они за весьма скромную взятку спихнули этот груз со своего горба, и я уже через неделю стал его полноправным владельцем. Почикав увядшие и ни на что не способные кадры, сохранив научных костяк и посадив туда несколько десятков новых специалистов, я получил конфетку, которая вполне могла справляться с поставленными задачами.