«Очевидно, это мать реципиента императрица Мария Фёдоровна…»
— Ники, ты нас напугал, — тихо сказала Аликс. — Нам нужно ехать к Montebello. Все ждут, а ты там почти час…
Имя было произнесено явно на французском языке.
— Ваше Величество, — рядом возник старик с высоким, почти переходящим в лысину лбом и пышными седыми бакенбардами. — Как вы себя чувствуете? Сегодня был тяжёлый день.
— Ники, Густав Иванович может тебя осмотреть, — сказала Аликс.
«Видимо, это местный врач», — я отрицательно кивнул, сделал ещё пару шагов и твёрдо сказал:
— Мне нужен священник.
А в голове при этом крутилась фраза: «универсальный рецепт, пятсотпроцентная эффективность, не знаешь, что делать после переноса, ситуация накаляется — позови батюшку, переведи стрелки…».
— Но Ники? — удивлённо и властно выдохнула мать захваченного моим сознанием человека, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. — Нас ждёт французский посол.
— Эмм… — как же мне её величать-то, замешкался я с ответом, но тело вновь справилось на автопилоте, — Мама́, мы никуда не едем!
Прямо во время разговора, разрозненные фрагменты моих крайне неполных знаний собрались в единую стройную картину, жалко, конечно, что она была весьма мала… Буквально миниатюра на огромном батальном полотне… После давки на Ходынском поле Николай съездил на место происшествия, а затем, как ни в чём не бывало, продолжил коронационные празднования.
И этот финт ему изрядно подпортил всё его и так не очень-то и высокое реноме!
И уж если я оказался в роли гомункулуса у руля этого тела, то будет неплохо кое-чего прямо сейчас изменить. Даже если сознание трагического царя потом вернётся, то ему же будет лучше от моих поступков!
— Мама́, Аликс, мы никуда не едем! Произошёл великий грех, и я отменю все дальнейшие торжества по случаю коронации. Будут продолжены только встречи с депутациями, и проводится они будут скромно и по-деловому. А сейчас мне нужен батюшка. Всех присутствующих прошу привести себя в должный вид.
Пока я говорил, среди придворных возникло какое-то движение и появилась фигура священника.
— Святой отец, — чуть наклонив голову, обратился к нему я. — Прошу вас, отведите меня в часовню, мне необходимо…
Что мне было нужно, я так и не сказал, поскольку не был в прошлой жизни воцерковленным человеком, однако это и не понадобилось. Придворные и прочие родственники царя молча расступились, образуя коридор, по которому мы и направились. По пути я стащил с себя пафосную орденскую ленту и сунул её в руки первому попавшемуся человеку.
Это оказался молодой генерал в кричаще-богатом мундире. На лице его, как и многих здесь присутствующих, была борода, но не разлапистые кущи, как у оставшегося где-то позади доктора, а аккуратная, почти чеховская бородка и лихо покрученные модные тонкие усики.
Генерал принял ленту, неожиданно одобрительно посмотрел на меня и тихо сказал:
— Ты прав, Ники, так и нужно поступить. Но всё-таки стоит предупредить французского посла.
«Ещё один родственник?.. По крайней мере, неприязни не вызывает… Знать бы ещё, кто это…» — я благодарно кивнул, передавая ленту.
Воспользовавшись заминкой, сзади меня нагнала Мария Фёдоровна и негромко сказала, почти шепнула, сблизившись с молодым генералом:
— Бимбо, если Ники сейчас испытывает душевные переживания, то не мог бы ты лично известить своего большого друга, мсье Монтебелло, — желчность так и сочилась из уст маменьки царя.
Чем закончился разговор — я не услышал, поскольку решительно продолжил путь вслед за священником, панически боясь, что он скроется из виду, а самостоятельно дороги в этом дворце мне не найти.
«Ну и погоняло у товарища… Видно, не особо его уважают?.. Или это норма?..»
Следующие несколько часов выдались тяжёлыми: в небольшой, расположенной прямо во дворце не то церкви, не то часовне было душно, пахло горячим воском и ладаном. Впрочем, телу хроноаборигена всё это было привычно, и через некоторое время мне удалось «настроится на обстановку». Священник что-то читал, я делал вид что внимаю, и постоянно крестился, а сам думал… Думал… И думал, постепенно впадая в некий транс.