Все любят лайки и восхваляющие величие автора комменты, я тоже! Не забываем, ставим!
Глава VIII
— Через несколько часов после начала стачки на Калинкинской встала Екатерингофская мануфактура, а дальше, почти мгновенно, полыхнуло далее по Обводному каналу, за Невской и Нарвской заставами. Очевидно, что рабочие разослали агитаторов. Сегодня утром беспорядки распространились на мануфактуры Выборгской и Петербургской стороны, отмечены также волнения на Путиловском и Балтийском заводах и иных[1]. Полицию оттеснили с фабричных территорий, кое-где рабочие просто разошлись по домам, а в некоторых местах строят баррикады или проходят стихийные митинги. Градоначальник генерал-майор Клейгельс приказал решительно пресечь беспорядки, в настоящее время полиция проводит оцепления и облавы на зачинщиков.
Трепов закончил доклад и замер, ожидая вопросов или иной моей реакции… А я молчал, напряжённо думая… Я совершенно не знал ни о каких забастовках в этот исторический период, точно так же как не знал и о попытках убийства царя… И если теперь стало ясно, что, скорее всего, покушение организовано моими врагами из будущего, то можно ли было также предположить и про беспорядки?
Почему забастовка не случилась естественным путём? Вполне может быть, что они здесь происходят по десять раз в год!
— Государь? — послышался голос встревоженного доктора. — Думаю, что вам следует отдохнуть после таких прискорбных вестей.
«Гирш явно ошарашен услышанным… Про стачку-то он, скорее всего, уже знал, а вот про подробности о покушении…»
— Не сейчас, Густав Иванович, — остановил я его.
Трепов же удивлённо повернулся и, похоже, что он только сейчас понял, что докладывал при постороннем.
— Всё в порядке, Дмитрий Фёдорович. Густав Иванович допущен к тайнам на время моего лечения, и дал обет хранить государственные секреты. Так ведь?
— Совершенно верно, государь, — кивнул врач. — Ваше состояние вынуждает меня лично присутствовать при встречах, и особенно когда звучат такие шокирующие подробности.
— И всё-таки это очень странно — сначала покушение, совершённое при жутких обстоятельствах. А затем мгновенно вспыхнувшая забастовка. Нет ли здесь связи? Какие требования у рабочих?
— Прошу простить меня, государь, что вмешиваюсь не в своё дело — откашлялся Гирш, — Но убийство в квартире Аграновича напоминает ритуальное жертвоприношение. Террорист как будто просил помощи потусторонних сил перед преступлением.
— Гхм, — откашлялся я…
В принципе мне уже почти всё стало ясно, по крайней мере, версия выстраивалась весьма стройная, однако не буду же я всем рассказывать о киллерах из будущего… Так что поддержим:
— Пожалуй, что я с вами соглашусь, Густав Иванович. Однако эта версия не объясняет мотивы.
— Возможно, это тайная секта, государь. Будем продолжать расследование, — кивнул Трепов. — Также очевидно, что прямой связи между покушением и стачкой в столице нет. Мне сложно представить себе, что подобные чудовища будут участвовать в социалистических кружках. Там, конечно, полно негодяев, но всё-таки…
— Полагаете, что это случайное совпадение?
— Без сомнения. Забастовка в Петербурге развивалась следующим образом — сначала ткачи потребовали у хозяев Калинкинской мануфактуры расчёта за выходные коронационные дни и прекратили работу в ожидании выполнения требований. Представитель администрации пришёл на переговоры вместе с фабричным инспектором. С собой принесли утренние газеты, в которых уже просочилась информация о покушении — во время переговоров они стали зачитывать рабочим сию новость, и, судя по всему, кто-то из них в запале обвинил забастовщиков в соучастии. Далее случилась ссора, инспектора и инженера избили, полиции пришлось вмешаться… Произошла драка с приставами, градоначальник также связал беспорядки с покушением и не стал долго уговаривать забастовщиков… Далее пошло-поехало: начались оцепления и аресты. А в ответ на действия полиции стачка расширилась, охватила другие предприятия. К вечеру рабочие устраивали митинги во множестве мест. Дело даже дошло до того, что сегодня утром генерал-майор Клейгельс запретил устраивать собрания на морском побережье, мотивируя это тем, что полиция борется с возможными оргиями[2].
— С чем? — удивлённо переспросил я.
— С оргиями, государь.
— Однако… Положение действительно, гхм, серьёзное… Вы опасались погромов, Дмитрий Фёдорович? Они и произошли! — сказал я. — А в газетах что печатают? Надеюсь, про семью Аграновича удалось замолчать?