Вскоре после инцидента Блесков скрылся где-то в горах и его больше никогда не видели. Он считается дезертиром и разыскивается ФСБ, но его до сих пор не нашли.
Кое-как Озимцев достал этот ключ, который находился в маленьком кармане его джинсов, предназначенных для хранения зажигалки, Это стоило ему больших усилий, но действовать нужно было быстро. Он избавился от наручников на руках, сорвал липкую ленту с ног и выбежал из комнаты, благо дверь была не заперта. Справа слышались выстрелы, туда нельзя было идти, только налево. Похоже, он был в катакомбах, прямо под городом. Пройдя несколько сотен метров, он подумал, что заблудился, но неожиданно увидел слабый свет, который пробивался через какую-то щель. При ближайшем рассмотрении это оказался выход, закрытый досками. Через щель было видно, что за досками находится улица, а свет шёл от яркого фонаря. Несколько ударов ногой понадобилось, чтобы выломать доски и Гена по короткой лесенке, ведущей наверх, вышел наружу. Каково было его удивление, когда, осмотревшись, он обнаружил, что находится на Молдаванке!
Вырвавшись из плена, Озимцев смог немного перевести дух. Он забежал в какую-то подворотню и осмотрелся. Там никого не оказалось. Он облокотился на стену и отдышался. Уровень адреналина в крови начал падать и Гена стал всё острее ощущать боль от пулевого ранения, из-за которого он потерял уже немало крови. Чувствовал он себя весьма скверно, и он это понимал всё яснее с каждой секундой. Хотя слово «скверно» вряд ли могло описать его физическое состояние – рана всё ещё кровоточила, к тому же, измученные электричеством нервные окончания, не переставая, посылали импульсы о боли в мозг.
Первой его мыслью было обратиться в больницу, но в больнице обязаны докладывать о пулевых ранениях, будут допросы, выяснения обстоятельств, и куча другой волокиты, чего Озимцеву очень не хотелось. Он сразу же вспомнил про знакомого врача, который жил в нескольких кварталах отсюда. Они с ним были довольно хорошими друзьями, и Гена знал, что тот точно его не бросит и сможет залечить раны.
Два часа ночи, В дверь квартиры постучались. Спустя секунду 10 стук повторился, только на этот раз он был сильнее. Дверь открылась не сразу. Гена хотел постучать ещё раз, но сил у него уже не было. Когда врач открыл дверь, он обомлел.
– Гена?! – только и успел сказать он, как Озимцев упал на него, потеряв сознание.
Врач обхватил его за туловище и затащил в квартиру. Он дотащил Гену до кушетки и уложил на неё, затем разорвал футболку и осмотрел пулевое ранение.
Звали врача Дегтярный Евгений Николаевич. Ему было 42 года, находился в разводе, имел лицензию врача, часто обслуживал клиентов на дому. Познакомились они с Озимцевым в военном госпитале, где Евгений Николаевич вытаскивал ему пулю из ноги. Там и подружились. С тех пор поддерживали контакт друг с другом. Дегтярный недавно вышел в отставку и вернулся в родной город – Одессу. Он знал, что Гена тоже живёт здесь и на днях они собирались встретиться, попить пиво и поговорить по душам, так как не виделись уже почти год. Они даже выбрали день и время – следующая пятница в 16:00, поэтому Дегтярный уж никак не ожидал увидеть Озимцева в 2 часа ночи окровавленным и полумёртвым у своего порога.
– Гена, во что ты уже вляпался? Кто тебя подстрелил? Как это получилось? – причитая, спросил Дегтярный, когда ему удалось более-менее привести Озимцева в чувство нашатырём.
– Я не знаю, кто они, не было возможности познакомиться с ними поближе, – ответил Гена, стискивая зубы. – Это всё из-за флешки. Мне её дал какой-то сумасшедший. Его, кажется, звали Топалов… А-а-а! – Гена взвыл от нахлынувшей боли.
– Ох, у тебя тут ещё какие-то ожоги. Что это?
– Меня самую малость пытали электрическим током. Сделай что-то с этой раной, иначе я скоро умру от потери крови.
– Я сейчас продезинфицирую её и осмотрю.
Дезинфекция заняла около минуты. Евгений аккуратно промыл рану перекисью водорода и приступил к осмотру.
– Тебе повезло, пуля прошла навылет. Сейчас я вколю обезболивающее и заштопаю тебя.
Евгений Николаевич вколол обезболивающее и начал обрабатывать раны. Озимцев этого уже не видел, так как обезболивающее подействовало на него как снотворное, и он отключился.
Проснувшись, Гена увидел, что его ранение перевязано, а ожоги от тока обработаны специальной мазью. Он оказался переодет в чистые джинсы и футболку, любезно предоставленные Евгением.
«Слава Богу – жив», – подумал Озимцев.
Но как только он захотел подняться, то обнаружил, что тело его не слушается.
– Что происходит? – удивлённо спросил сам себя Гена.
Его сознание внезапно снова помутилось, и он отключился на минуту, а когда пришёл в себя, то над ним стоял Блесков. От неожиданности сердце его забилось быстрее.
– Ты? – взвыл Озимцев.
– Да, это я! – довольным тоном произнёс Блесков.
– Как ты здесь оказался? Что ты здесь делаешь? – закричал Гена.
– Я следил за тобой, ждал, когда ты расслабишься и допустишь ошибку. И вот, это произошло.
– Что тебе от меня нужно?
– Твоя жизнь…
Ещё одно секундное помрачение сознания, а когда перед глазами у Гены прояснилось, он увидел, что никого рядом уже не было. Но пару секунд прошло лишь по его внутренним часам. На самом же деле он проспал чуть меньше суток и когда проснулся, уже темнело.
– Странно, – произнёс себе под нос Озимцев. – Неужели мне всё это померещилось?
Руки и ноги начали, наконец, слушаться его и он смог встать с кушетки. Голова ужасно болела, и было такое ощущение, что его пару раз прокатили на центрифуге.
– Что это тебе померещилось? – Евгений расслышал бормотание Гены.
– Я видел Блескова. Он стоял прямо передо мной.
– Не волнуйся. Это твой мозг подстраивается.
– Подстраивается под что? – с явным интересом спросил Гена.
– Я вживил тебе в мозг один биочип… – вздохнув, начал Дегтярный.
– Что ты сделал?! – возмущённо взревел Озимцев.
– Тише, успокойся! – осадил его Евгений.
– Ты же знаешь, что я ненавижу всякие имплантаты и никогда в жизни не ввёл бы себе эту гадость, – продолжал Гена уже чуть тише. – Тем более у тебя тут не самые стерильные условия.
– Он очень маленький – его можно ввести через артерию специальным устройством, оно по виду напоминает тонкую проволоку. Далее чип проникает через стенку сосуда и закрепляется на гиппокампе – участке мозга, контролирующем долговременную память. Это абсолютно безопасный и проверенный метод, единственный побочный эффект – головная боль, но она скоро пройдёт, – врач помолчал и перешёл к главному вопросу. – Да, я сделал это без спроса. Но для твоего же блага. Я тебе сейчас всё объясню.
– Давай, я жду объяснений с нетерпением, – Гена скрестил руки на груди и принял выжидающую позу. Другу он доверял, но зачем он так поступил, Озимцев понять не мог. В нём кипела злость и обида.
– Несколько лет назад, ещё до того, как мы с тобой познакомились, я участвовал в секретном военном проекте по созданию машины времени. Я надеялся, что она сможет изменить будущее всего человечества в лучшую сторону, открыть нам новые горизонты, но я ошибся. Учёные уже добились больших успехов в этом. Но оказалось, что шутки со временем бесследно не проходят. Любое изменение на временной оси в последующем вызывает неминуемые изменения, как в будущем, так и в прошлом. Моя работа заключалась в том, чтобы следить за физическим и психологическим состоянием подопытных.