Санду хотелось ответить, что, по его мнению, Джеорджикэ находится куда в более тяжелом положении, чем она, но он побоялся, как бы теща не умудрилась придать его словам политический смысл. Сын уволенного в отставку полковника не имеет права жалеть осужденного. И вдобавок, ему очень не хотелось затягивать разговор: доктор Берческу должен был вот-вот прийти.
Адина в третий раз заметила, что Санду нетерпеливо смотрит на часы. Убедившись, что ничего не добьется, оскорбленная и раздраженная, она поднялась.
— Итак, ты окончательно отказываешься хоть что-нибудь сделать для твоего отца?
— У тебя еще хватает добра, то есть его добра, — сердито пробормотала Ирина. — У меня дети.
— Ты бестия! А как любил тебя отец! — зашипела Адина, направляясь к двери.
— Я тоже его люблю! — печально и мягко вздохнула Ирина, следуя за матерью с уснувшей девочкой на руках.
Адина быстро оделась, поспешно вышла и быстро дошла до дома, почти забыв о своих болезнях: так она была разъярена.
— Ты действительно считаешь, что не надо заплатить адвокату добавочный гонорар, чтобы он занялся папиным процессом? — спросила Ирина Санду, укладывая дочку спать после ухода матери.
— Чепуха! Разумеется, не надо! Ты же не хочешь, чтобы по всему городу пошли слухи, что я поощряю такие пережитки буржуазного строя. Только этого мне еще не хватало, чтобы узнали в нашем отделе кадров! Я не знаю, как стереть с себя пятна моего происхождения, а теперь ты хочешь, чтобы я навлек на себя новые подозрения? Да, в конце концов, пусть наймет себе адвоката, только не впутывает меня во все это. Ты хочешь, чтобы эта богатая женщина ограбила нас, двух бедняков? Слушай, пойди посмотри, почему эта хамка там так швыряет тарелки на стол? Думает, что она в свинарнике своего отца? Пойди скажи ей!
Ирина пошла поговорить с прислугой.
Когда она возвратилась в комнату привести себя в порядок перед зеркалом, Санду нервно вышагивал от печи к окну и обратно.
— Боюсь, что все-таки нам придется ей что-нибудь дать. Я предчувствую, что она начнет обливать нас грязью по всему городу, а меня это не устраивает, ничуть не устраивает. Да, энергичная женщина твоя мамаша! А как молодо выглядит! Интересно, что она для этого делает?
— Тебе так кажется? — резко повернулась к нему Ирина, словно ее укололи в сердце. Она так и замерла в полуобороте, похожая на испуганную молодую лошадку, крупную, с толстыми ногами. — Она выглядит молодой? Ты только что говорил, что она некрасива.
— Она некрасивая и не в моем вкусе, но молода и прекрасно сохранилась. А фигура у нее изумительная!
Ирина побледнела и застыла с гребнем в руке, но Санду ничего не заметил. Он думал о чем-то другом и весь ушел в свои мысли.
— Пожалуйста, будь исключительно любезна с Берческу. Он в хороших отношениях с моим шефом. Главное, внушить этому недотепе, что не одни только немытые кретины, выходцы из черни, которым он всячески покровительствует, могут занимать руководящие должности. Устроил у себя прямо какой-то питомник болванов! Он, видите ли, коммунист! Ничего, я подготовил для Берческу на сегодняшний вечер такую апологию существующего строя, что ты уши развесишь.
— Но… — возразила Ирина, — позже… позднее… тебе не припомнят этого, не поставят в вину?
— А я за ними шпионил, дорогая, шпионил и саботировал! Ничего, объяснения всегда найдутся…
В эту ночь Ирине привиделся странный сон. Ей приснилось, что из отрезов, спрятанных в материнских сундуках, она сшила себе пальто, много пальто, и теперь не знает, что с ними делать.
— Они пригодятся тебе в деревне, когда будешь собирать сливы в саду. Там холодно, — говорил ей Санду.
Она сразу догадалась, что сливовый сад принадлежит ей, а также все вещи, спрятанные у нее на квартире и в родительском доме, вещи, которые она так четко помнит, поняла, что ее отец давно умер в тюрьме и она все унаследовала. Но отец умер уже очень давно, так что его смерть не причиняет ей никакой боли, и она примеряет перед зеркалом новые пальто одно за другим. Во дворе падает снег, лицо Санду холодное и мокрое, и он весело смеется, стоя около нее.
— Они тебе очень идут, больше, чем твоей матери! — говорит он.
Петре и Дину некоторое время по очереди получали от Адины то длинные, подробные и прочувствованные письма, то короткие и сердитые, и оба не отвечали ни слова, но они не на шутку испугались, когда в один прекрасный день получили по письму одинакового содержания, в котором она предупреждала, что, если ни один из них не потрудится приехать в город поговорить с ней, она сама пожалует в деревню — навести порядок в семейных расчетах. Она сообщала также, что приедет не одна, а вместе с опытным человеком (очевидно, с зятем или адвокатом), и он сумеет как мужчина выяснить с ними все вопросы, касающиеся положения Джеорджикэ и продажи его земли.