— Взгляни-ка, Ионикэ… Кажется, кто-то стучит в дверь… Пойди турни его!
Ион понял эти слова по-своему и минуту просидел, согнувшись на лавке, бессильно опустив руки; у него сердце разрывалось от отчаяния, бессилия и досады, и он смотрел блуждающими глазами на Руксандру, надеясь, что она вдруг поймет все, что происходит у него в душе, — поймет, высвободится из объятий Михая, повернется к нему, скажет ему ласковое слово, бросит на него взгляд, подарит ему надежду. Но тут же он сообразил, что этого не может случиться, что это невозможно, пока его брат… И в этот миг у Иона мелькнула мысль, что Михай хочет избавиться от него. Он вскочил, схватил палку и, не сказав ни слова, вышел, хлопнув дверью.
На улице ему вдруг пришло в голову, что он сделал глупость, ему не следовало уходить: может, там между ними ничего нет и брат вовсе не имеет видов на девушку: она ему нравится, и только, и если бы он, Ион, высказал ему все, что у него на душе, брат, пожалуй, понял бы его. Да только скажет ли он когда-нибудь?..
Стоя у ограды, в темноте, Ион неотрывно следил глазами за двором дома Илие Белягэ и освещенным окном, за которым, казалось ему, те двое страстно обнимаются. Так стоял он, затерянный в темноте, с болью в сердце, вздрагивая при каждом шорохе, при каждом звуке шагов, опасаясь, как бы не открыли его убежище и не спросили его: «Что ты здесь делаешь? Чего тебе надо? Кого ты ждешь?» Когда Михай вышел из дома, было уже далеко за полночь. Увидев в лунном свете лицо Михая, раскрасневшееся от страсти, Ион содрогнулся. Брат был счастлив, и это счастье могло достаться ему, Иону…
Мать своим чутким сердцем понимала или догадывалась, что творится с Ионом, и пыталась своей любовью исцелить его раны.
— Что с тобой, родимый мой? Вижу, ты в последние дни какой-то грустный ходишь… Худеешь… Ничего не ешь… Не спишь. Что с тобой, дитятко? Скажи мне, ведь только вы одни у меня, и тогда я вижу, что вы горюете, у меня душа болит. Не скрывай от меня, сынок, не годится так…
Но Ион так страдал, что даже горячая любовь матери не могла облегчить его мук.
Ничто в мире уже не могло ему помочь. Ион исхудал, побледнел, глаза у него ввалились, и при виде Руксандры он устремлял на нее такой пылающий, дикий взгляд, что девушку бросало в дрожь и она говорила ему: «Не смотри больше так на меня, братец, мне боязно».