Они довольно поздно выбрались к Рёдерам; Генрих отослал машину, вечер был чудесный, и Ханна с радостью приняла предложение возвращаться домой пешком; чем позже, тем лучше! Лишь около полуночи они вышли от Рёдеров, и когда они пересекали безмолвную рыночную площадь, где кроме постового перед комендатурой не было видно ни единого человека, и площадь эта в обрамлении темных домов, в которых не горело ни огонька, распростерлась перед ними как кратер одиночества, как кратер безмолвия, откуда на спящий город изливались все новые волны покоя, — тогда только Генрих Вендлинг взял под руку свою жену, и под воздействием этого первого прикосновения тел она закрыла глаза. Возможно, он тоже закрыл глаза и не видел ни тяжело нависшего ночного летнего неба, ни светлой ленты дороги, которая вилась перед ними и в пыль которой они вступили; возможно, каждый из них видел свой собственный небосвод, они были закрыты, как их глаза, замкнуты, — каждый в своем одиночестве, и, однако, едины в том, как тела их вновь узнавали друг друга, тела, слившиеся теперь в решающем поцелуе, их лица, сбросившие маску, грешные в своем неодолимом плотском порыве и непорочные в своей муке от вечной чуждости друг другу, чуждости, которую нельзя было преодолеть и которую не могла растопить никакая нежность.
Хотя присутствие Генриха до известной степени нарушило отшельническую жизнь Ханны Вендлинг, она весьма неохотно согласилась пойти на городской праздник. Однако адвокат Вендлинг, лицо в городе заметное, к тому же офицер, никак не мог от этого уклониться. Они поехали туда вместе с Рёдерамп.
Они сели в зале; с ними был доктор Кессель. В конце узкого помещения стоял стол для почетных гостей, накрытый белой скатертью и украшенный зеленью и цветами; там председательствовали бургомистр и господин майор, при них находился издатель газеты Югено. Заметив вновь пришедших, он немедленно устремился к ним. Значок учредительного комитета торчал у него в петлице, еще заметнее было сияние, исходившее от его лба. Ни один человек не мог бы ошибиться в значительности его персоны. Югено, конечно, хорошо знал, кого он видит перед собой: супругу адвоката Вендлиига он не раз встречал в городе, остальных было легко определить.
Он обратился к доктору Kecce:
— Многоуважаемый господин доктор, дозволено ли мне будет просить вас об особой чести — чтобы вы представили меня господам?
Ему это было дозволено.
— Особая честь, редкая честь, — заверил господин Югено, — глубокочтимая госпожа живет такой затворницей, и если бы не счастливый случай, приезд в отпуск господина супруга, мы, конечно, не имели бы удовольствия приветствовать вас в нашем кругу…
Это из-за войны она так одичала, высказала свое суждение Ханна Вендлинг.
— И это в корне неверно, сударыня! Именно в такие тяжелые времена человек нуждается в рассеянии… надеюсь, господин и госпожа Вендлинг останутся на танцы…
— Нет, жена чувствует себя немного усталой. К сожалению, нам придется уйти.
Югено был искренне огорчен:
— Но, господин адвокат, коли уж вы и досточтимая сударыня впервые доставили нам столь редкое удовольствие… такая красивая женщина согласилась украсить наш праздник… всё ведь с благотворительной целью… господин обер-лейтенант, в виде исключения, мог бы оказать нам милость…
И хотя госпожа Ханна Вендлинг вполне отдавала себе отчет в поверхностности подобной болтовни, ее лицо расцвело улыбкой, и она сказала:
— Ну, раз уж вы так просите, господин Югено, мы еще немного побудем.
Возле музыкальной эстрады бесцельно слонявшегося взад и вперед Ярецки остановил вольноопределяющийся доктор Пельцер.
— Господин лейтенант, мне кажется, вы что-то ищете?
— Да, стакан грогу.
— Прекрасная мысль, господин лейтенант, зима не за горами. Сейчас я раздобуду грог… вы пока подождите!
Он опрометью убежал, а Ярецки уселся на стол и принялся болтать ногами.
Доктор Вендлинг с женой как раз проходили мимо, намереваясь покинуть праздник. Ярецки отсалютовал:
— Разрешите представиться, господин обер-лейтенант. Лейтенант Ярецки, из восьмого гессенского егерского батальона, группа армии кронпринца. Ампутация левой руки вследствие отравления газами под Армаитьером.