— Брысь отсюда, — гонит его господин Фюрст, — а не то я тебе…
— Клянусь, я смогу отрезать, — упорствует Анти.
Стекольщик Штайнер хватается за живот:
— Это вы-то, о, господи… вы?
Но коротышка Анти будто рому хлебнул, петушится: — Я, — скрестив на груди руки, с вызовом поворачивается он к Штайнеру, — вот именно, я.
От такого наглого бахвальства все на мгновение лишаются дара речи, тетка Мари приходит в гнев… хватает Анти за шкирку и отшвыривает его метра на три.
Торг продолжается… Анти исчез, и вдруг вижу, опять идет — в своей большой шляпе, в руке — огромный разделочный нож; твердым шагом направляется прямиком к кухарке… ну, думаю, умом повредился наш Анти, как бы его схватить, чтобы самому не порезаться?
— Тетя Мари, — начинает он, — не бойтесь, я вас не трону… вот вам нож, если я не обрежу люстру, можете отрезать мне голову… честное слово, можете, я расписку вам дам.
— Откуда ты знаешь, как это делается? — пораженный, кричу я.
— Отец научил, я и ножницами могу стекло резать, под водой.
— Еще чего! — негодует Штайнер. — Ножницами стекло под водой резать… ну, сказал!
А господин Фюрст не сводит глаз с Анти, который все еще протягивает тетке Мари огромный нож. Та не знает, как быть: может, отвесить ему затрещину?
— Вот что, милый герр Штайнер, — после долгого размышления говорит господин Фюрст, — я заплачу вам пять пенгё… а вы присмотрите за моим человеком, пока он резать будет, ты же, Анти, посмей только не сделать… я прикажу тебя вздернуть.
Штайнер разводит руками.
— Согласен, дорогой господин Фюрст, платите пять пенгё, но гарантий я не даю.
— Зачем же тогда платить? — вмешивается возмущенная жена Фюрста.
— Доверь это мне, дорогая, пусть господин Штайнер присмотрит.
Анти смахивает сейчас на лунатика. Уж не этим ли ножом собирается он резать стекло? Нет… нож он сует изумленной тетке Мари, лезет в карман штанов и извлекает метровый обрывок шпагата. Господин Штайнер хихикает.
— Еще нужен стакан воды, — говорит Анти.
Я бегу за водой, мне не верится — шпагат и стакан воды?..
Возвращаюсь и что же вижу? Ножка люстры уже перехвачена шпагатом, один конец держит Анти, другой — тетка Мари, и под команду Анти — раз-два, раз-два — они «пилят» стекло…
Штайнер что-то нашептывает на ухо господину Фюрсту, показывая ему свой стеклорез. — Резать люстру бечевкой… — говорит он и презрительно машет руками.
Я стою со стаканом воды и едва не молюсь: господи, помоги бедолаге Анти, не допусти, чтобы он только куражился из желания хотя бы минуту побыть в глазах тетки Мари важной персоной… не допусти, чтобы все это кончилось для него пинком под зад!
Я по-прежнему не верю в успех, и вдруг… стеклянная трубка будто вспыхивает, из-под шпагата вырывается струйка дыма, огненный ободок сверкает все ярче… — Воду! — кричит Анти. Я протягиваю стакан, Анти наклоняется над шпагатом, точно принюхивается, но вот стакан дрогнул в его руке, блеснула вода и расплескалась о трубку, послышался нежный хруст, верхняя половинка трубки дрогнула… Анти осторожно взял ее пальцами и движением фокусника отделил от остальной части…
Обрезок он подносит сперва господину Фюрсту, потом помахивает им перед носом Штайнера и, наконец, с гордым видом подходит к тетке Мари: — Теперь можете резать меня, тетя Мари.
…Уже вечер. Электрик давно подключил люстру; она сверкает огнями в новой столовой, а мы с Анти, поглядывая на окно, любуемся ее радужным блеском. В столовую входит тетка Мари с дымящейся супницей и улыбается. Разговор, наверное, зашел об Анти, потому что все качают головами, точно хотят сказать: ну кто бы подумал?
Анти приваливается ко мне плечом… и вдруг раздается голос господина Фюрста: — Анти, зайди-ка!
Он стоит в столовой, гордо смотрит на люстру, моргает и улыбается… мне не слышно, о чем они говорят, — господин Фюрст похлопывает Анти по плечу, подносит ему большую «гавану» и дает прикурить. Анти попыхивает, ухмыляясь. А потом получает еще пять пенгё серебром, и они вместе с теткой Мари выходят…
Анти неторопливо вышагивает с сигарой в зубах, рядом с ним семенит толстуха кухарка, они вместе скрываются в кухне… позднее я, ради забавы, — будто ищу свечу, — захожу к ним… Анти сидит за столом, тарелка полна мясных остатков, рядом слойки и апельсин, и черный кофе дымится, нос у него перепачкан жиром, в коротких пальцах все еще горит «гавана».
— Ты просто король, Анти! — подмигиваю я ему.
Он достает из-под стула бутылку вина.
— Ваше здоровьице, Андраш! — и, отпив, протягивает мне.
Я пью за здравие достославного стеклореза и громко рассказываю тетке Мари, какой знаменитый капрал был отец Анти, огромный, как колокольня, и что погиб он за подину смертью героя. Посмеиваясь, я пью за здоровье тетки Мари, нашей добрейшей поварихи. И от чистого сердца желаю ей долгого-долгого счастья.