Когда я вернулась в реальный мир, то первой моей мыслью было: «Боже, который час?!» Но, схватив свой мобильный, я с удивлением не обнаружила ни единого звонка. Позвонив Тасе, я с облегчением услышала, что она ещё дома. «Я скоро приду! Извини, что задержалась!» Тася ответила: «Если хочешь, то можешь остаться, я уже предупредила свою маму. Да и, тем более, мне от тебя до школы ближе!» Я поймала на себя испытывающий взгляд Максима и… осталась. У этих двоих явно был какой-то план. И он сработал.
– Твои родители не хотят меня видеть. Это правда? – спросила я Макса, когда мы смогли, наконец, оторваться друг от друга.
– Мама давно хотела с тобой познакомиться, а с отцом я поговорю. Я не люблю уступать. Как и он. Это у нас семейное.
Я не хотела, чтобы у него были проблемы из-за меня дома. Я смолчала, потому что до конца не была готова к этому разговору. Я поспешила сменить тему, отчитав его за то, что тот начал курить и забросил рисунки.
– Вообще-то, я до тебя ещё курил, а бросил, когда мы начали встречаться. Сигареты помогают мне сконцентрироваться на одной мысли, а не на сотнях других. Хотя мама сказала, что курят только несчастливые… В чём-то она права. А рисовать у меня сейчас не получается, вдохновения нет. Я и учиться еле успеваю… Всё полетело к чёрту, короче.
Меня напугали его слова. Я попыталась внушить ему мысль о том, что сейчас – самое ответственное время для нас. Нужно было собираться с мыслями и учиться! Хотя я так лукавила… Я сама не знала, как собрать себя из тысячи осколков воедино, как отыскать мотивацию для успешной подготовки к экзаменам? Как начать жить? А не проживать дни. И Максим словно почувствовал фальш в моих словах. Он притянул меня к себе и прошептал на ухо:
– Я не хочу ничего и никого, кроме тебя. Мне с тобой дышится легче и спокойнее.
Мы спрятались ото всех. И в том числе, от самих себя. Да, мы были подростками, но мы старались смотреть на вещи по-взрослому. Оценивать ситуацию трезво. В ту ночь мы пообещали друг другу стать сильнее и терпеливее. В ту ночь мы боялись заснуть, чтобы не делиться драгоценными минутами с Морфеем. В ту ночь мы не разговаривали о будущем, потому что не знали, что нас ждёт. А ждали нас новые испытания.
***
В начале марта я дала показания в полиции против своего брата. Я не смолчала и о нападении на Максима. Я открыто и честно говорила о том, что Павел не ночевал дома, не посвящал нас в свои дела и носил домой приличные суммы наличных денег. Я лишила брата алиби и надежды на условный срок. Было ли мне стыдно? Перед ним нет, а перед мамой да. Я продолжала быть её дочерью, но наши отношения претерпели изменения. Открыто она никогда не винила меня, но в её взгляде, в словах и действиях чувствовалось осуждение. Мама, как наивная девочка, всё ждала чуда, надеясь на то, что я попрошу помощи у Макса. Она ждала, что я заступлюсь за Павла по-сестрински. Я осознавала всю ответственность за свой поступок, так как мы лишились основного «кормильца» в нашей семье. Мама вышла на работу только весной, но её зарплаты едва хватало на нас обеих. Я отказалась от поступления в северную столицу, но долго не могла сказать Максиму о своём решении. Тем более, его отец оставался непреклонным по отношению ко мне и настаивал на отъезд Максима после окончания школы. Мы встречались с ним тайно, либо у Таси дома. Моя мама словно обозлилась на родителей Макса и не хотела видеть его дома, чтобы, по её словам, не наговорить ему лишнего. Я ощущала постоянное напряжение и чувство вины. У меня начались проблемы со сном и аппетитом, а сконцентрироваться на учёбе я могла лишь с огромным усилием. Я с ужасом ждала экзаменов, потому что понимала, что не готова к ним. Мама старалась мне не мешать, но зачастую она вовсе не интересовалась моими делами и самочувствием. Она с ужасом ждала суда над Павлом, который должен был состояться в середине мая. Я сразу сказала маме, что на суде меня не будет. Но сейчас я понимаю, что совершила ошибку, так как мама нуждалась в моей поддержке в тот момент.