- Свиньи и то чистоплотнее, - выдавил он.
Русские уже ржали. Рижий, жизнерадостно сияя, поведал историю о том, как они с отцом кастрировали взрослого хряка, а когда развязали и отпустили, тот отыскал в тазике свои семенники и слопал. Рассмеялись все, кроме майора и водителя.
- Вам и до этого недалеко, - сказал майор брезгливо.
- Я вообще не при делах, - сказал Рижий. - Я - непьющий.
- А кто пил? - спросил майор.
- А где запачкано?
- На задних сиденьях - где!
- Омае (Здесь: вот и... (Осет.)) ищите тех, кто был на задних сиденьях!
Майор шумно выдохнул через раздутые ноздри.
- Так, - сказал он. - Если никто этого не делал, в казарму не войдете.
Поднялся возмущенный гул.
- Мне-то все равно, - добавил майор издевательски спокойно. - Я сейчас пойду в общежитие, приму душ, позавтракаю - и баиньки...
- Кто наблевал, сознайтесь! - закричал Руха, и сейчас же принялись кричать остальные:
- Хетаег, дае фарсмае чи уыди? (Хетаг, около тебя кто сидел? (Осет.))
- Я спать хочу!
- Не могли в пакет стругануть?
- Маесты каенын уже! (Я уже злюсь! (Осет. с русск. вставкой.))
- Борщнул кто-то!
- Да это Али, по-любому!
Как водится, причастные к инциденту кричали громче остальных. Все знали, кто именно пировал на задних сиденьях, но тыкать пальцем никто ни в кого не торопился. Заставить убирать осетина при посторонних, пусть даже за собой, не так просто, это я знал еще на гражданке... В конце концов в автобус затолкали двух русских (с нами их ехало трое), которым не повезло сидеть недалеко от места происшествия, и они навели там чистоту. И не только там, но и по всему автобусу. Вынося пухлые пакеты с мусором, наши боевые товарищи прятали глаза.
Убедившись, что до Дагестана доехали все, товарищ майор великодушно разрешил нам войти в казарму. Там мы сразу же кинулись на поиски воды. Майор не соврал - воды и впрямь не было. Солдатик, стоящий на низком деревянном постаменте возле небольшой тумбы, сообщил нам, что воду дадут только в час дня.
- А ты кто? - спросил его Хаш.
- Дневальный, - просто ответил солдатик.
Его сейчас же обступили.
- Тот самый? Дежурный, на выход? Рота, подъем?
- Ага, - сказал солдатик.
Всех пробило на хи-хи.
- А это... - сказал Хаш, - вы не должны нас встречать? "Духи, вешайтесь!" - или как там?
- Так вы ж не к нам едете, - благодушно улыбаясь, отозвался солдатик.
- А делаете вообще? - допытывался Хаш.
- Конечно, - гордо ответил солдатик, отчего все расхохотались. Солдатик с важным видом начал описывать процесс перехода из "запаха" в "духа", но я ушел искать кровать.
На кроватях тут и там дрыхли русские. Наверное, отсыпались после нарядов. Удушливо, до слез, воняло ногами, хотя на дворе было утро понедельника. Новоиспеченные срочники растолкали ближайших солдатиков и вежливо так спросили, где можно поспать.
- Где свободно! - был ответ.
Начался поиск свободных мест. Их оказалось гораздо меньше, чем надо было. Я занял верхнюю койку у окна в одном из отделений, на которые была разделена казарма, и ушел на поиски сортира, а когда вернулся, койка моя была уже занята. Я сделал вид, что место не мое, и нашел себе новое, чуть ли не последнее. Нужно было срочно отдохнуть. Я запихал вещмешок и берцы под нижнюю койку и вырубился, как только принял горизонтальное положение.
Но выспаться не удалось. Через какой-то мучительно короткий промежуток времени противный голос выдернул меня из блаженного изнеможения:
- Ботлих, па-а-адъем!
Ботлих, подумал я сонно. Значит, никакой не Бодкин. Али, чертов Дональд Дак... Я заставил себя отлепить щеку от сальной подушки, встал и машинально принялся натягивать берцы на босые ноги. Потом вспомнил про тапки, но расшнуровываться было лень. В глубине казармы Хаш вопрошал рассерженно: "Какая сука крикнула "Ботлих, подъем!"?"
Как я понял впоследствии, явился начальник казармы и разругался с нашим майором на том основании, что он, майор, впустил в его, начальника, казарму своих засранцев. Вдобавок те парни, которым не хватило мест, просто вытолкали с ближайших постелей их законных, но безвольных хозяев и улеглись сами. Лысого начальника с четырьмя звездами на погонах это бесило даже больше, чем своеволие нашего майора.
Короче, нас вытурили на улицу.
Майор, который тоже, видимо, не выспался, приказал нам становиться в две шеренги, но мы опять не поняли, как это. Он спросил, где Али, но никто не знал. Майор кивнул каким-то своим мыслям и, сверяясь по листочку, принялся за перекличку. Мы так и стояли перед ним раздробленной, то и дело зевающей кучкой, он называл фамилию - обладатель фамилии хрипло якал в пространство. Много фамилий было произнесено неправильно, и майор честно извинялся и поправлялся. Черт поймет этого человека - он явно был от нас не в восторге, а все равно извинялся.
Двоих не хватало.
Майор поднял глаза от листочка и уставился на нас долгим взглядом. Когда до него дошло, что мы ничегошеньки не понимаем спросонья, он любезно осведомился, собираемся ли мы искать недостающих.
- А кого не хватает? - буркнул Руха.
Майор заглянул в список.
- Тогузова и Купеева.
Никто не знал, кто это. Так майору и сказали. Товарищ майор пожевал губу, потом ткнул пальцем в Руху:
- Ты - поди посмотри их в казарме.
- А почему сразу я? - возмутился Руха.
- Потому что инициатива барает инициатора, - невозмутимо отозвался майор.
Странно, но Руха не стал упираться - отделился от нашей кучки и, набычившись, убежал в казарму. Некоторое время майор молча стоял, уставившись на носки своих форменных туфель. И вдруг, сморщившись, чихнул.
- Хаир! (Будь здоров! (Осет.)) - заорали мы хором.
- А? - сказал майор.
- Это по-нашему "Будьте здоровы!", - пояснил Рижий.
- А-а... Спасибо. - Майор извлек из кармана белый отутюженный платок, хорошенько высморкался и сказал: - Вы ж сами себе хуже делаете. Вот что вам стоило просто полежать на кроватях до обеда?
- Так мы ж лежали, товарищ майор, - заверил Рижий.
- Лежали они! - мгновенно распалившись, крикнул майор. - Вы действительно стадо!
- Не говорите так, - сказал Бесик с шутливой угрозой. - Мы не стадо.
- А кто, кто? Распушили хвосты, как павлины, и ходите!
- Мы не павлины.
- Гордые кавказцы, да? В бою гордость показывать надо!
- За что нас выгнали, товарищ майор? - спросил Хаш, который уже несколько раз порывался повалиться на травку, но его удерживали.
- За то, что вы не умеете вести себя как люди. Теперь будете под открытым небом куковать. А если этих двух полудурков не найдете, так вообще - без хавки оставлю.
- Не имеете права, - заявил Бесик.
- Не имею, - кивнул майор. - Но то, что говорю, исполняю.
Мы как-то сразу притихли. Непонятно было, на понт он нас берет или действительно задумал без хавки оставить.
- Поймите, - добавил майор с необычайной проникновенностью, - мы с вами здесь гости. Это не наше командование, и нам здесь не рады. А вы, дебилы, им об этом напоминаете!
Отыскав Тогузова и Купеева (которые даже не удосужились проснуться), нас провели к спортгородку. Он размещался в тени высоких тополей. Рядом был общий сортир - низенькое строение, похожее на гараж с пристройкой. Выбирать не приходилось, мы покидали вещмешки на траву и развалились, как тюлени на пляже. Но спать было муторно: жара, жажда. Некоторые, кто поспортсменистей, поперлись на турники. Подтягиваться подтягивались, но больше, конечно, трепались.