— Прости, — сипло произнес Эопта.
— Ты.
Это простое слово она произнесла с таким усилием, словно тысячу лет не размыкала уста для самого обычного разговора.
— Кто ты? — спросил Эопта. — Я.
— Где мой друг?
— Он.
— По крайней мере, ты еще что-то помнишь о людях, — сказал Эопта и постарался взглянуть на нее поласковей.
Она действительно была хороша, как и говорил Эахельван. Высокая. Немного худовата, но это дело поправимое. Эопта прищурился, прикидывая — какой она будет, когда немного наберет вес и станет более округлой. Да, это будет очень недурно. («Крестьянские мысли! — мелькнуло у него. — Крестьянин не умеет любоваться женщиной бескорыстно, он всегда будет обдумывать, каким образом ее можно пристроить к делу…»)
Женщина внимательно смотрела на него, силясь что-то понять. Она как будто вспоминала давно забытые вещи, но они никак не давались ей, ускользали и растворялись в мучительном небытии.
Ее черты не были правильными. Нос, пожалуй, длинноват, овал лица чересчур вытянутый. Но весь ее облик, в совокупности, можно было определить словом «прелестный». Вполне аристократическое слово, не крестьянское. Эопта был собой доволен.
Затем он услышал шаги, и перед ним появился второй собеседник — тролль. Этот, в отличие от захвативших Эопту с Хатрой, несомненно, принадлежал к воинской касте: ростом чуть ниже обычного человека, крепкий, кривоногий, с плоским, бесстрастным лицом. Лицо это было белым, лишенным цвета, а черные глаза глядели умно, проницательно — и без всякой злости.
Тролль присел перед женщиной на корточки и взял ее за колени. Она опустила голову, посмотрела вниз. Он потянул ее, и она опустилась рядом с ним прямо на траву. Тролль быстро пробежал пальцами по ее плечам и запустил руки в ее волосы.
Она зажмурилась. В первое мгновение Эопге показалось, что тролль хочет причинить ей боль, но — нет, он ласкал ее, как домашнее животное, и она охотно принимала ласку.
Потом он выпустил ее и легонько подтолкнул, показывая, чтобы она уходила. Она поднялась и ушла, пошатываясь на ходу.
Эопта проводил ее взглядом, а когда повернулся к троллю, то обнаружил, что тот глядит холодно и строго.
— Кто ты? — спросил тролль, с поразительной правильностью выговаривая слова.
— Эопта.
— Это имя?
— Да.
— Кто ты?
— Я солдат.
— Зачем ты пришел сюда?
Эопта показал в ту сторону, куда ушла женщина:
— Я пришел за ней.
— Зачем она тебе?
— Я кое-что о ней знаю, — ответил Эопта, не видя смысла скрывать это. — Мне рассказал друг.
— Кто он?
— Эахельван.
Тролль внезапно расхохотался. Эопта удивленно уставился на него.
— Эахельван? — переспросил тролль. — Твой друг? Ты уверен?
Он не переставал смеяться, и выглядело это жутковато: все тело тролля содрогалось, округлые, как у девушки, гладкие щеки тряслись, рот раскрывался все шире, только глаза оставались внимательными и холодными.
— Эахельван — мой друг, — подтвердил Эопта, нарочно стараясь сохранять спокойствие. — Во всяком случае, у меня не было повода подозревать обратное.
— Докажи! — Тролль утер губы, от смеха он весь забрызгался слюной.
— Эахельван показал мне новый путь в жизни. Эахельван рассказал мне о женщине, которая уже много лет живет с вами. Эахельван говорил и о Моране Джуриче…
— Моран! — выкрикнул тролль. — Моран Джурич! Везде Моран Джурич! Эахельван не говорил тебе, часом, что Моран Джурич — ему родня? Он не говорил тебе, что и я — ему родня?
— Ты? — выдавил Эопта и поперхнулся этим коротким словом. Проклятье, что случилось с обычными человеческими словами за туманной границей? Каждое из них так и норовит задушить!
— Я тебя вижу, — объявил тролль.
Он потер лицо Эопты шершавой, мозолистой ладонью, как бы впитывая в кожу память о его внешности.
— Я вижу тебя, — повторил он, — в тебе живет предатель, и это хорошо. Ты знаешься с троллями и не боишься нас. Ты знаешься с Эахельваном, а он нам родня. Эахельван прислал тебя к нам, это хорошо. Много хорошего. Очень много хорошего!
— Эахельван — тролль… — пробормотал Эопта. — Но это невозможно. Насколько я знаю, замок охраняется каменными зверями, и ни один тролль не останется в живых, пройдя воротами или забравшись по стене… Как же Эахельван выходил из замка, а потом возвращался в него?
— Вероятно, есть еще один проход, — сказал тролль, жадно облизываясь. — Это не приходило тебе в голову?
— Пришло бы, если бы у меня было время подумать! — огрызнулся Эопта. — Я ведь не знал о том, что Эахельван — твой родственник. Знал бы — поразмыслил бы над этим, да хорошенько.