Поэтому Денис старательно нес военную службу наравне с другими солдатами из отряда Роселидиса и прилагал титанические усилия к тому, чтобы его случайно не попросили спеть при посторонних.
С девой-воительницей Денис почти не виделся с той самой поры, как оказался в замке. Она сразу отстранилась, удалилась в женские покои и не пожелала иметь никаких дел с солдатами. Ей прощали и не такие странности. Защитница Гонэл считала, что каждый имеет право на личную жизнь, если только это не в ущерб безопасности замка.
Денис и сам не знал, влюблен ли он. Порой ему казалось, что — да, влюблен без памяти и даже как будто страдает от разлуки. А случались дни, когда он даже не вспоминал сводную сестру Морана, у которой не было имени.
Изредка она снилась ему, и тогда он просыпался со странным ощущением, которое потом держалось целый день: ему казалось, что кто-то сделал ему таинственный подарок. Большой, невидимый, но очень ценный.
Чаще всего в этих видениях она представала ему гуляющей по лесу: в длинном простом платье, вроде балахона. Она медленно ступала по траве, рассматривая у себя под ногами каждую травинку, каждую росинку. Мир, окружающий ее, неизменно был прекрасен, а сама она — задумчива почти до печали.
Однажды Денис понял, что не в силах больше держать в сердце все эти видения, и рискнул — рассказал об этом Арилье.
— Слушай, а вот если тебе снится эльфийская дева… — начал Денис и быстро предупредил: — Я тебя как эльфа спрашиваю, учти!
Они стояли на вершине башни и смотрели вдаль, на равнину.
Серые тени колыхались у самого горизонта. Иногда казалось, что тени приближаются, но стоило кому-нибудь из часовых пристальнее уставиться на бесформенный клубок, как он поспешно откатывался назад. Дениса это пугало: ему казалось, что эти тени — живые, что они отлично видят все, что происходит на башне, более того — они обладают разумом и выжидают удобного момента, чтобы наброситься на стражей границы и растерзать их.
Лучше уж разговаривать с Арилье о снах, чем думать вот такое. Даже если Арилье и начнет насмешничать… он ведь не со зла.
— Тебе снится эльфийская дева? — живо заинтересовался Арилье. Он мимоходом глянул на серые тени и снова перевел взгляд на приятеля. — Какая-то определенная дева или просто некая загадочная фигура?
— Просто объясни, что это значит, — Денис покраснел.
Ему не хотелось выдавать все свои секреты вот так просто, за здорово живешь. Пусть Арилье хоть немножко помучается. Эльфы все страсть как любопытны.
— Как я могу тебе объяснить смысл видения, если даже не знаю толком, что ты имеешь в виду! — возмутился Арилье.
— Я имею в виду — мне снится дева. Точка, — решительно произнес Денис.
Арилье хищно обрадовался:
— Когда молодому мужчине снится дева, это означает…
— Цыц! — гаркнул Денис. — Я догадываюсь, что ты хочешь сказать. Не надо.
— Хорошо, не буду. В таком случае, изволь рассказывать подробнее.
— Это она… Та девушка, которая была в отряде. Придворная дама, — выговорил Денис, мучительно краснея.
— Так бы сразу и говорил, — преспокойно отозвался Арилье. — Безымянная дева.
Он вздохнул.
— Очень красивая. Смелая. Защитница Гонэл ее любит, несмотря на… сам знаешь, какие обстоятельства.
— Ее сводный брат — тролль. Из Мастеров, — сказал Денис. — Да. И с некоторых пор она снится мне почти каждую ночь.
— Это означает, что она думает о тебе, — серьезно произнес Арилье. — И хочет, чтобы и ты думал о ней.
— Лучше бы явилась ко мне наяву.
— Она не может.
— Почему?
— Есть причина.
— Какая? — настаивал Денис.
— Денис, — после паузы заговорил Арилье, — тебе не приходило в голову, что она — придворная дама защитницы Гонэл, эльфийская дева очень знатного происхождения… А ты? Кто ты такой, а? Задумывался?
— И чем это я плох?
— Ничем не плох, но… Для начала, ты — человек.
— Если у нее на этот счет имеются расовые предрассудки… — начал Денис в запальчивости и осекся.
— Откуда у нее расовые предрассудки? — возразил Арилье. — Ты же сам напоминал о том, кто у нее в родне.
— Это не кровная родня.
— Для эльфов не имеет значения — кровная или сводная. А бывают еще побратимы и боевые друзья. Все это важно… Нет, я о другом. Ты — человек, ты — совсем другой по воспитанию, по той скорости, с которой ты живешь.
— Намекаешь на то, что я рано помру и оставлю мою любимую вечно-юной и вечно-безутешной?
— Вроде того… Нет, — спохватился Арилье, — на самом деле я о другом. Она может наслаждаться какой-нибудь книгой, мыслью, музыкальной темой очень долго, а у человека все впечатления мимолетны. Поначалу это затрудняет общение.