— Я же не спорю, — вздохнул Денис.
Он еще ни разу не был в главной башне и теперь с любопытством озирался по сторонам. Они поднимались по винтовой лестнице, как показалось Денису, бесконечно долго. Стены здесь были обтянуты гобеленом, который, очевидно, создавался на протяжении целого столетия. Гобелен был сплошным — он нигде не прерывался. На нем были вытканы человеческие фигуры, выполненные в полный рост. Они тоже как будто поднимались по лестнице, сопровождая идущих по ступенькам людей. На нижних этажах созданные мастерицами мужчины и женщины носили одежду одного покроя: длинные туники, свисающие почти до полу рукава, наборные пояса; на средних этажах мода изменялась — теперь изображения были облачены в облегающие короткие полукафтанья; мужчины носили плотные чулки, женщины — невероятной ширины юбки с разрезами; что до верхних этажей, то здесь можно было любоваться современным покроем одежды в лучших ее образцах.
На уровне среднего этажа друзьям пришлось пройти мимо большого помещения, не имеющего двери, — как, впрочем, и любое другое помещение в башне. Тяжелый занавес, обычно закрывавший проем, сейчас был раскрыт и прихвачен шнуром, так что Денис поневоле запустил любопытный взгляд внутрь комнаты. Вот так уж устроен человек: не в силах он пройти мимо чужого окна и не заглянуть туда.
Он увидел просторный зал, перегороженный занавесами. На взгляд Дениса, это напоминало двор его дачи в день большой стирки, когда повсюду на веревках покачивались простыни и пододеяльники.
— Что здесь находится? — удивился Денис.
— Комната придворных дам, — ответил Арилье. — Наша безымянная подруга тоже здесь живет.
— Ты же заранее знал, что я захочу об этом спросить! — укорил друга Денис. — Нарочно брякнул, чтобы посмотреть, какое у меня станет лицо. И нечего было опережать…
— Если тебе доставит удовольствие задать вопрос, — так задай его без всяких сомнений, и я отвечу снова. Да, она здесь.
— Странное место, — заметил Денис.
— Чем же оно такое странное?
— Все эти тряпки…
— Занавесы? Но ведь это очень удобно. В любой момент можно переделать комнаты по-другому.
Денис вовсе не считал, что жить за занавеской так уж удобно. Мама время от времени рассказывала, что после войны ее родители жили в одной комнате с бабушкой и дедушкой за занавеской. В детстве-то Денису представлялось: вечер, горит лампа, журчит телевизор, бабушка и дедушка рядом, не нужно к ним ехать в гости — достаточно лишь отдернуть занавеску… Но мама объяснила ему, что на самом деле такая жизнь — сплошной ужас. «Ни минуты уединения, все на виду, и даже поговорить нельзя так, чтобы тебя не слышали, а попробуй-ка пошептаться! Сразу ворвутся, и начнутся обиды: у вас тут секреты, где больше двух, говорят вслух…»
И вот, извольте видеть, знатные эльфийские дамы — как и сам Дениска в детские годы, — находят подобное житье вполне комфортным.
Покои госпожи Гонэл на верхнем этаже поражали строгостью, пустотой и огромными размерами. В круглой комнате ничего не было, кроме двух тяжелых сундуков, самых простых, без росписи и резьбы, и большого массивного кресла — нечто вроде трона.
Единственным украшением комнаты служили окна, из которых открывался великолепный вид на долину. Эти окна, небольшие, вытянутые в высоту, напоминали картины кисти какого-то знаменитого художника. Причем довольно далекого от обычного реализма: прерафаэлита или даже сюрреалиста.
Защитница Гонэл сидела на своем троне, похожая на изваяние. Денис поразился тому, насколько она не была похожа в этот миг на ту охваченную скорбью богиню, которая поджигала погребальный костер Веньо. Сейчас перед друзьями предстала истинная хозяйка замка — могущественное существо, полное жизненных сил, способное разрешить любую земную заботу.
Ее темно-зеленое одеяние ниспадало величественными складками, золотистые волосы были убраны в прическу, похожую на корону. Бледное лицо с очень большими, раскосыми глазами и крупным ртом странно поблескивало в полумраке: в какой-то миг Денис понял, что это — золотая пудра. Так же блестела и кожа рук Гонэл.
Она молча смотрела на обоих воинов и не спешила заговорить.
«Обычно на подобное задание отправляют не двоих, а троих или даже четверых, — вспомнил Денис. — Наверное, она ждет еще кого-то».
Он косился на Арилье, внимательно следя за поведением друга, чтобы успеть вовремя скопировать все положенные в подобных случаях поклоны, улыбки, кивки и нахмуренные брови. Меньше всего Денис хотел бы опозориться перед Гонэл и выставить себя невеждой.
Арилье держался совершенно спокойно, расслабленно. Он совершенно не боялся Гонэл, невзирая ни на какое ее могущество, — он искренне любил и почитал ее, но никакого страха не испытывал. И Денис поневоле усвоил то же спокойствие. В конце концов, они ведь не в логове врага, они — у себя дома, рядом с той, которая уже много лет умело держит оборону замка.