— Можно сказать, ему здорово не повезло, — заметил Денис. — Неудачное время он выбрал для поездки в гости.
— Можно сказать, что ему крепко повезло, коль скоро мы очутились поблизости, — возразил Арилье. — Тише. Начинаются сумерки, и ни одна фэйри не в силах усидеть на месте. Смотри внимательнее и слушай изо всех сил. Сейчас мы ее увидим.
Денис послушно вытаращил глаза и начал прислушиваться с таким усилием, что в ушах зазвенело, а голова вдруг начала болеть. Затем он различил в полутьме едва заметный бледный голубой огонечек.
— Она! — шепнул Денис, показывая пальцем.
— Сам вижу, — еле слышно отозвался Арилье.
Огонек робко плясал в воздухе, потом приблизился, застыл… и вдруг, упав на землю, рассыпался на мириады синих искр. Спустя миг в фонтане светящихся брызг появился силуэт — маленькая, ниже человеческого роста, женская фигурка. Она была очень хрупкой и изящной, с тонкими ручками и длинными пышными волосами, которые ниспадали до пят.
Арилье присел перед ней на корточки и протянул руки. Обе руки, ладонями вверх. Фэйри немного помедлила, а затем коснулась пальчиками ладоней эльфа. Синеватый свет побежал по лицу Арилье, и с каждым мгновением в облике эльфа все меньше и меньше оставалось знакомого и понятного: он прямо на глазах превращался в чужое существо, почти ничего общего не имеющее с человеком.
Затем фэйри повернулась к Денису и поманила его пальцем.
— Мы встречались, — произнес тихий голосок. — Я никогда не забываю тех, с кем встречалась.
— Я тоже, — сказал Денис.
Фэйри засмеялась.
— Лжешь!
— Может быть.
— Люди часто лгут.
— Просто у них плохая память.
— Это верно.
— Но тебя я не забыл.
— Это верно, — повторила фэйри.
— Ратхис, — сказал Арилье, — защитница Гонэл послала нас за тобой.
— О, это верно! — воскликнула фэйри. — Здесь становится страшно. Времена изменяются.
— Это так, Ратхис, — признал Арилье. — Времена изменяются даже для нас с тобой.
— Холмы изменяются, — жалобно добавила она.
— Изменяется даже замок, — подтвердил Арилье. — Даже камни не остаются прежними.
— Пещеры зарастают, в поры земли проникает грязь, — продолжала фэйри. — По ночам я вижу туман.
— Ты просила забрать тебя отсюда, — напомнил Арилье. — Мы пришли для этого.
— Правда? — переспросила Ратхис, и вдруг ее глазищи засияли таким ярким, таким лучистым светом, что сумерки рассеялись — на мгновение вокруг стало светло, как днем.
— Конечно, Ратхис. Гонэл отправила нас сюда ради тебя.
— Гонэл добра, — прошептала фэйри. — Гонэл не забывает даже самых маленьких друзей.
Втроем они отправились обратно к месту схватки. Фэйри передвигалась очень быстро. Ратхис не столько ступала по земле, сколько скользила над ее поверхностью, так что трава под крошечными ногами оставалась не примятой.
Денис с любопытством наблюдал за ней: как-то она отнесется к виду убитых троллей? Но Ратхис, казалось, даже не заметила их. Прошла мимо так, словно это были не трупы, а вполне обычные неодушевленные предметы, вроде булыжников. «Стало быть, — решил Денис, — не я один их так воспринимаю. А это уже о многом говорит. О том, например, что я адаптировался к здешним условиям».
Зато раненый человек вызвал у фэйри множество самых разных эмоций. Она бросилась к нему, плача и разбрасывая по сторонам свои сияющие слезы, потом отскочила, как будто наткнулась на острое лезвие и испугалась, что порежется, а после приблизилась снова — уже очень осторожно, шажок за шажком.
Геранн смотрел на нее во все глаза.
— Ты можешь ему помочь?
— Отойди, — прошептала фэйри. — Ты жжешься.
Геранн послушно встал и отступил на десяток шагов.
Денис вдруг понял, что невероятно устал. Слишком много всего случилось.
Он зевнул и уселся на земле, а потом улегся и стал следить одним глазком. Так он, бывало, подглядывал за телевизором, когда мама в детстве укладывала его спать, а сама утыкалась в какой-нибудь душераздирающий фильм. Денис не понимал содержания фильма, но видел мелькающие яркие картинки, и это его интриговало.
Маленькими пальчиками фэйри принялась быстро ощупывать раненого. Он кричал и корчился под ее прикосновениями, а она что-то пела тонким, пронзительным голосом, который, казалось, проникал в самый мозг. Песня тоже была странная, без определенной мелодии, с какими-то неожиданными завываниями, которые ничем не заканчивались — обрывались на половине звука.