Однако орудия «Хиппера» не уничтожили тральщик, хотя крейсер вел огонь в течение 6 минут. В 10.46 Кумметц по радиотелефону приказал «Фридриху Экольдту»: «Потопить эсминец в точке 1500. Предварительно эсминец был обстрелян «Хиппером» .
После этого Кумметц развернул «Хиппер», чтобы снова сблизиться с конвоем. Он писал: «Направляясь на юг с «Хиппером», чтобы сблизиться с конвоем, я прекрасно знал, что иду на риск в условиях ухудшающейся видимости. Но я надеялся найти одну или несколько брешей в кольце охранения после того, как подверг эсминцы такому плотному обстрелу. Через эти бреши я надеялся прорваться к торговым судам.
Использовать для атаки эсминцы я не мог в принципе, чтобы не спутать их с вражескими. По мере развития боя я больше не получил возможности собрать свои эсминцы вокруг «Хиппера» до наступления темноты, поэтому был вынужден оставить крейсер без защиты в критический момент. Ну и вдобавок, атака 2 эсминцев («Экольдт» так и не присоединился) была бы напрасной».
Когда «Хиппер» увеличил скорость до 31 узла, чтобы догнать конвой, транспорты выполнили еще один срочный поворот и лишь с большим трудом избежали гибельной встречи.
Немного раньше, примерно через 20 минут после того, как «Онслоу» получил попадание, «Рододендрон», шедший на левой раковине конвоя, сообщил, что видит дым по пеленгу 197є на расстоянии 7 миль. Кинлох как раз в это время принял командование эскортом и находился за кормой конвоя. Он писал впоследствии: «Это было примерно в 2 милях впереди головных судов конвоя. Так как они не сообщили ничего, мы решили, что это ошибка».
Через 10 минут «Рододендрон» сообщил, что видит неизвестный военный корабль по пеленгу 165є на расстоянии всего 2 мили. Незнакомец двигался на северо-восток.
Если это донесение было верным, то по расчетам Кинлоха выходило, что неизвестный корабль режет нос конвою всего в 1000 ярдов от него, двигаясь с запада на восток, но при этом огонь не открывает. Кинлох решил: «Так как конвой находится примерно в этом же месте, донесение «Рододендрона» не может быть правильным».
Но «Хайдерабад», находящийся на правом фланге конвоя, действительно заметил 2 эсминца, проходящие впереди конвоя с запада на восток. За ними следовал крупный корабль. Но корвет не сообщил об этом.
Этим большим кораблем был карманный линкор «Лютцов».
Более чем час назад капитан 1 ранга Штанге прекратил спускаться на юг и в 9.22 заметил какие-то силуэты (как раз перед тем, как немецкие эсминцы открыли огонь по «Обдьюрейту»). Вспышки выстрелов эсминцев были замечены почти точно на севере, а через несколько минут были замечены новые выстрелы. Бортовой журнал «Лютцова» задает вопрос: «Хиппер» вступил в бой с конвоем?»
В 9.51, после того как были замечены еще несколько силуэтов, Штанге получил радиограмму Кумметца, в которой говорилось, что он ведет бой с конвоем. Следующие 50 минут карманный линкор медленно шел на северо-восток, чтобы перехватить конвой. В 10.35 дым «Лютцова» был замечен бдительным «Рододендроном».
Как только по левому борту был замечен неизвестный корабль, «Лютцов» повернул вправо и лег на курс 60є. В бортжурнале появилась запись: «Слева по носу снежные заряды - плохая видимость - короткое светлое время - небо покрыто плотными тучами».
Теперь Штанге проходил прямо по курсу у конвоя. «В снежных шквалах замечены несколько целей. Самая ближняя в 3 милях, самая дальняя - в 7 милях. Опознание невозможно».
Через 2 минуты на левой раковине «Лютцова» были замечены вспышки выстрелов. (Что это было - не известно, так как в это время не стреляли ни «Хиппер», ни британские эсминцы.) Запись в бортжурнале карманного линкора от 10.50 гласит: «Совершенно невозможно определить принадлежность кораблей по причине плохой освещенности, дымов и тумана на горизонте.
Чтобы устранить помехи наблюдению от снежных шквалов и дыма, идущего на юг, я решил пройти на малой скорости рядом с конвоем и выйти из полосы снежных шквалов. Это дало бы возможность атаковать конвой, как только видимость улучшится».
Но Штанге упустил блестящую возможность. Вместе с ним были 3 эсминца, каждый из которых нес по 8 торпед. Два из них были вооружены 150-мм орудиями, а один - 127-мм. Сам «Лютцов» имел 6 - 280-мм, 8 - 150-мм и 6 - 105-мм орудий, а также 8 торпедных аппаратов. Однако Штанге приказал всем кораблям пройти мимо на расстоянии 2 миль от конвоя, который и был целью операции «Регенбоген», не открывая огонь и не выпустив торпед.
Когда он проходил под носом конвоя, поблизости не было ни одного английского военного корабля. «Хайдерабад» находился на правом фланге конвоя, «Рододендрон» - на левой раковине, «Обидиент», «Обдьюрейт» и «Оруэлл» - за кормой. «Акейтес» ставил дымовую завесу на правой раковине, а поврежденный «Онслоу» тоже находился позади, хотя и постепенно нагонял транспорты.
Однако приказы Кумметца, - которые, как прекрасно знал Штанге, на самом деле исходили из Берлина от РВМ, - призывали проявлять осторожность. Он так и поступил. В результате «Лютцов» не сумел уничтожить конвой, хотя находился в идеальной позиции для этого, причем англичане вообще не подозревали о его присутствии, если не считать «Рододендрон».
Ирония судьбы заключается в том, что план Кумметца сработал на все 100 процентов. «Хиппер» оттянул на себя корабли эскорта, и они оказались к северу от конвоя. Конвой повернул на юг и пошел прямо на «Лютцов», не имея при себе кораблей охранения. Вот только «Лютцов» почему-то не сделал ни одного выстрела…
Штанге прошел под носом у конвоя и повернул на юго-восток, двигаясь параллельно ему. В 11.25 он радировал на «Хиппер»: «Координаты… Курс 120є, скорость 12 узлов. Повернув на юго-восток, потерял противника в снежных шквалах. «Лютцов» .
Почти тут же Штанге повернул на восток, «чтобы выйти из зоны плохой погоды и обойти дымы конвоя». В результате транспорты оказались на левой раковине «Лютцова», где видимость была исключительно плохой, хотя немцы все еще могли видеть силуэты вражеских судов. Внезапно были замечены вспышки выстрелов, и почти сразу на севере появился большой корабль, который вел огонь. Штанге записал: «Обмен опознавательными сигналами показал, что это один из наших кораблей, очевидно, ведущий бой с противником. Это ему принадлежали вспышки выстрелов. Первое впечатление было, что огонь ведется по «Лютцову». Однако мы не увидели падения снарядов, а после обмена опознавательными стало ясно, что это один из кораблей противника, с которым ведет бой «Хиппер».
Не видя возможности приблизиться к конвою с востока, потому что видимость оставалась неизменно плохой, я решил повернуть на запад, чтобы обстрелять корабли противника, с которыми вел бой «Хиппер», находящийся на севере. Одновременно это позволило бы поддерживать контакт с «Хиппером» до наступления темноты».
В 11.26 «Лютцов» описал циркуляцию и направился на северо-восток, к «Хипперу». За ним следовали 3 эсминца, «Теодор Ридель» - Z-30, Z-31. Конвой остался по левому борту «в метели и дыму».
Через 10 минут на левом крамболе были замечены силуэты, которые опознали как эсминцы. Штанге увеличил скорость до 24 узлов. «От намерения атаковать эти корабли пришлось отказаться из-за сгущающейся темноты и чрезвычайно плохой освещенности», - отметил Штанге.
«Хиппер» шел на юго-запад со скоростью 31 узел по направлению к конвою. В 11.06 по левому борту крейсера были замечены 2 эсминца, по которым сразу открыли огонь. В действительности нигде поблизости британских эсминцев не было. Этой целью мог быть только «Брэмбл», который уже получил повреждения и сейчас тащился на восток.
Кинлох, который имел с собой также «Обдьюрейт» и «Обидиент», постепенно обгонял конвой, проходя по левому траверзу у него. Так как «Онслоу» и «Акейтес» были повреждены, только эти 3 эсминца могли защитить конвой от нападения карманного линкора, тяжелого крейсера и 6 эсминцев.
В 10.55 «Обдьюрейт» заметил на востоке вражеские корабли, которые приближались к конвою. Коммодор только что выполнил очередной поворот. Этим вражеским кораблем был «Лютцов», который терпеливо ждал, пока улучшится погода. В 11.00 снежные заряды на короткое время прекратились, и «Обидиент» заметил 2 эсминца в 5 милях к востоку. Они шли на юг.