– Мы откладываем эти бутылки до хорошей погоды. Конечно, мы согласились пропустить вечеринку, но будет только честно, если хоть от пьянки нам что-нибудь останется.
– Ваши две бутылки я уже отложил.
Чарли решил уточнить:
– Две бутылки чего?
– Вашего обычного.
Чарли усмехнулся.
– Да? Но наши вкусы меняются.
Клинт поправил своего напарника:
– Не во всем, конечно, – и в сторону Чарли: – Говори, чтобы тебя понимали правильно.
– Вы всегда ведете с ними такие дебаты? – поинтересовалась Марго у Лемона.
– Да. Поэтому я и не хотел приглашать их на праздник. Они-то переживут, а все остальные будут думать, что эти двое – необычайно интересные люди. Обойдемся без ажиотажа.
Их оживленный разговор действительно обратил на них внимание некоторых гостей, которые столпились вокруг, а несколько женщин сразу стали интересоваться, кто же это не дает парням повеселиться.
– Лемон. Кто же еще? – предательски заявили оба.
На что Лемон возразил:
– Ни минуты не колеблясь.
– И не стыдно? Как можно так обращаться с этакими милашками?
– Запросто.
Незаметно пришло и пролетело первое утро нового года. Клинт с Чарли оставили-таки вечеринку и ушли в непогоду делать свое нехитрое дело. А Джону пришлось туго. Его пиджак на плечах Марго обладал какой-то сверхъестественной силой: он притягивал мужчин. И Джону приходилось то в вежливых, то в не совсем вежливых выражениях, а то и плечами отваживать досаждающих Марго кавалеров. Впрочем, это пошло ему на пользу.
Раньше жизнь представлялась Джону простой и легкой, единственный, кому приходилось противостоять, был Лемон. Но это было нетрудно. В это утро Джон столкнулся с вещами посерьезнее. Сложнее всего оказалось даже не отпихивать докучливых ухажеров, а видеть, что все его собственные знаки внимания в виде пинков своим соперникам не производят совершенно никакого впечатления на объект его ухаживаний.
Ничего подобного с Джоном не происходило, когда он встречался с Люсией. Тут Джону пришла простая идея: сравнить Люсию с Марго.
Первая, несомненно, блистала надменной Звездой, обливая пространство вокруг себя холодным, равнодушным светом. Тогда как Марго просто притягивала всех окружающих, передавая им свое хорошее настроение, и делала это играючи. Она тормошила скучающих женщин и бросала мужчинам улыбки. И даже грозный северный ветер становился рядом с ней легким бризом. Что-то в ней было, и Джон все напряженнее всматривался в нее, сосредоточив только на ней все свое внимание, будто хотел разглядеть в ней это «что-то».
Перемена в Джоне не прошла незамеченной для Марго. Почувствовав, как он к ней стал относиться, она в ответ не отходила от него ни на шаг и даже отказывалась от настойчивых приглашений на танец. Она намеренно не снимала пиджак Джона, несмотря на подбадривающие крики со всех сторон:
– Эй! Покажись-ка! Я не видал еще этого платья! Да скиньте же этот проклятый пиджак! – и следовали свистки, хлопки и прочее.
Праздник продолжался на удивление долго, и казалось, веселье никогда не кончится. Марго, запыхавшись, искала глазами, чем бы еще интересным заняться. Вдруг она заметила скучающую женщину, завистливо озирающуюся по сторонам на хохочущих гостей. Марго кинулась к ней с призывом, полным участия:
– Разве вы не слышите, как они зовут? Это вас! Идите и веселитесь!
И женщина, загоревшись, наконец пошла к остальным и тоже стала смеяться и развлекаться. Она так же, как Марго, стала кокетничать и заигрывать, что нравилось ей самой и немедленно дало свои плоды: вокруг нее тоже собрались мужчины, которые стали подыгрывать ей и подзадоривать новую участницу общего веселья. Марго заразила своим весельем всех без исключения; мужчины стали подбадривать и остальных женщин, на что те отвечали обольстительным смехом.
Удивительно, как много вдруг нашлось женщин, умеющих соблазнительно двигаться, смело и очаровательно заигрывать. Марго счастливо хлопала в ладоши, выкрикивала что-то смешное и вообще от души развлекалась. И все-таки она не слилась с галдящей толпой, а осталась рядом с беспокойно охранявшим ее Джоном.
Тогда же она узнала, что Джон умеет музицировать. Оркестр только что вернулся после перерыва, и кто-то из музыкантов позвал:
– Давай, Джон, ты должен сегодня сыграть с нами! Хотя бы одну песню.
– Так вы, оказывается, умеете играть? – восхищенно обратилась к Джону Марго.
Кто-то ответил за него:
– Еще как! И он обижается, если его не приглашают сыграть хоть что-нибудь: он любит покрасоваться.
Джон рассмеялся, покачав головой, и притворился, что не в настроении. Но люди Ковингтона привыкли к этому и не отставали.
Джон продолжал отнекиваться:
– Ну, ребята, вы же знаете, что будет. Я увлекусь музыкой и забуду про Марго, а она возьмет и обидится.
Сразу же выстроилась очередь добровольцев, пожелавших взять на себя заботу о Марго.
– Ну вот, разве можно вам доверить что-нибудь? – смеясь, сокрушался Джон.
– Не беспокойся, Клинт уже ушел, – ответили добровольцы.
Наконец кто-то догадался принести для Марго стул, который поставили прямо напротив места в оркестре, куда усаживали Джона. Так она была и в безопасности, и у него на виду, и Джон стал играть. Он играл на ложках. На ложках! Да-да, без шуток.
Никто не танцевал, все стояли вокруг оркестра и, смеясь от восторга, наблюдали за Джоном. Джон был невероятен. Он сидел важно и чинно, лихо работая ложками, перекидывал их с одного колена на другое, отбивая замысловатый ритм. Вид у него был страшно самоуверенный и до смешного чопорный: он явно выхвалялся перед Марго. Изредка он поглядывал, проверяя, смотрит ли она на него.
Марго была в восторге.
Джон сыграл еще один раз на бис, потом встал со своего места, и весь оркестр поднялся вслед за ним, зааплодировав.
Когда они остались вдвоем, Марго восхитилась:
– У вас настоящий талант!
– У меня еще много талантов, о которых вы пока не догадываетесь.
Она наградила его долгим изучающим взглядом, на что он непринужденно ответил ей тем же. Подумав, Джон добавил:
– У вас будет время раскрыть их все.
Они все так же не отрывали друг от друга взгляд.
– Вы со мной еще не танцевали, – сказал он.
Она невольно улыбнулась и хотела что-то ответить, но Джон уточнил:
– Это только один из талантов, есть и другие.
Это заставило ее промолчать и снова насторожиться.
Он оказался на удивление хорошим танцором. Обычно, когда мужчины танцуют, они не обращают на свои движения большого внимания и думают только, как бы покрепче прижать к себе партнершу. Но Джон в самом деле умел танцевать.
Где-то совсем близко завыл ветер, и в танцзал подуло холодом. Отопление и изоляция исправно служили в любое другое время, но северный ветер бросил им свой ледяной вызов. В самом танцевальном зале было тепло: сюда набилось много народу, согревавшего воздух своим разгоряченным дыханием, но женщины, отлучавшиеся в туалетную комнату, возвращались, поеживаясь от холода, и жаловались Лемону, беспокоясь, найдется ли у того достаточно теплых одеял.
– За себя не волнуйтесь, любая из вас, самая замерзшая, сможет залезть под одеяло ко мне – уж я ее согрею.
Только тогда Джон наконец понял, что Лемон остался в одиночестве. Он задумался, а не ждал ли Лемон Марго и не собирался ли встретить Новый год с ней, когда уговаривал ее принять это скандальное платье там, у нее на крыльце?
Как выяснить у Лемона, не увел ли он часом у него подружку? Как подойти и спросить: «А пришла ли твоя подружка, Лемон?» Может быть, и не о ком спрашивать? Джону стало не по себе. До этого он как-то не замечал, что Лемон ходит на празднике без пары.
Неужели Лемон сохнет по Марго? Он купил ей это вызывающее платье и так долго уговаривал принять подарок... Но ведь только после того, как Джон появился на крыльце, она согласилась прийти на вечер.