К приезду Короеда мужчина моей мечты извёл кучу бумаги и сгрыз два пера. Доказать письменно, что он, сын-брат-и прочая и прочая, жив-здоров, без предъявления себя и без сообщения тех подробностей, которые Наариэль поклялся не разглашать, оказалось не просто сложно, а даже очень сложно. В итоге Тарноэр нашёл оригинальный выход из положения. Родовая магия (как состояние души, ага) подделана быть не может. Замагиченный им предмет вполне подходил как доказательство, в отличие от всяких там личных воспоминаний, до которых мог докопаться новый жилец тела. На почве этого доказательства Наариэль и схлестнулся с почтовыми работниками в первый, но не в последний раз за день.
Стабилизованный туман пересылке не подлежал. "А вдруг Ваше заклинание развеется? Сырое и мокрое не принимаем!" Замороженные яблоки тоже не принимались. "Продукты – ни в коем случае". Список того, чего ни в коем случае нельзя, довёл Наариэля до исступления – ни сыпучего, ни колючего, ни горючего… только разрешённые безделушки, да письма. Ещё разрешались весьма посредственные открытки, но оскорблять свой Дом местной корявой живописью благородный страж не собирался. Почтовые законы Тарноэр всё-таки обошёл (перед переходом границы тренировался, наверное).
Он сделал вид, что сдался на милость бюрократии и написал не слишком пространное письмо, но при этом замагичил чернила так, чтобы после прочтения письма роднёй буквы устроили на бумаге свистопляску – перетекли в виньетки, завитушки и прочие финтифлюшки. Засохнуть чернила должны были в виде родового вензеля.
Гордый своей находчивостью, Наариэль запечатал письмо. Его родовой перстень был отправлен домой сразу после "кончины", поэтому страж нетипично использовал остатки чернил, чем довёл служащих почты до точки кипения – перевернул чернильницу вверх дном. Под дружное "Эй, что Вы де…" он перехватил жидкость воздушным потоком, заморозил в виде родовой печати и оттиснул, где положено – на клеевом шве конверта. Разморозил печать, отправил чернила по месту жительства, написал "кому", "от кого" и вовсе не собирался больше сердиться на ударных работников штемпеля. Дело-то сделано. Но не тут-то было.
Письма принимала и выдавала не просто женщина, а женщина-гном. Зря Наариэль с ней спорил и зря пугал её перевёрнутой чернильницей. Гномки за казённое имущество сами не удавятся, но удавят любого, кто с этим имуществом небрежно обращается. Я-то знаю – у нас в Академии Тонда Зенода-дочь завхозом работает. Мы её Занудовной зовём. Она даже Таркана научила расписываться в графах "метлу сдал – метлу принял". И прутья на метле пересчитывает. А если не досчитывается, а она ж не досчитывается… Весело бывает! Отвлеклась…
Местная Занудовна как прочитала "от кого", так и отказалась принимать письмо к отправке. Короед хоть и не был свидетелем эпической словесной битвы, но пересказал в лицах:
– Имперская почта не позволит обманывать Дом Синей Вязи, нир Караен. Подпишите письмо своим именем.
– Я не нир Караен. Я Наариэль Тарноэр. Нир Караен был здесь вчера, а сегодня здесь – я.
– Да? А похожи, как близнецы.
– А мы и есть близнецы.
– Из разных Домов?
– Да!
После осознания своего феноменального заявления Наариэль понял, что его письмо если и примут, то только в результате "драконовских мер" – тех самых, которые в особых случаях применяют Драконы.
– Значит, вот это письмо не Вам? – и гномка продемонстрировала Тарноэру письмо адресованное нир Караену, но отправленное его, Тарноэра, отцом.
– Нет, не мне. Но я передам нир Караену, что его ожидает письмо.
Короед и Лидорчик явились вовремя. Наариэль был на грани срыва, а на его вопрос: "Вы примете письмо или нет?", гномка собиралась ответить "нет" и даже "н" уже сказала, а потом "ннэ", а следом "ну, эээ".
Появление близнеца-из-другого-Дома гномью даму привело в состояние боевого азарта. Короед представился и потребовал адресованное ему письмо. Но надо же знать гномов. Вторую часть почтовой эпопеи внук продемонстрировал Бабушке (и мне) по памяти.
– Близнец? – по новой начала допрос гномка.
– Да, – честно ответил Керосин.
– Из другого Дома? – не успокаивалась почти-сестра-Занудовны.
– Да.
– Так не бывает! – заорала доведенная до умопомрачения бдительная работница почты.
– Бывает, – влез с миротворческой миссией Лидорчик. Семьдесят второй потомок оперся о конторку, ненавязчиво продемонстрировав перстень Императорского Дома. Гномка побледнела. – А что тут такого? В чём проблема? – пытался разрядить обстановку новоявленный дипломат, – Дом Синей Вязи просто эммм… поделился. Поделился одним… вот, – постарался не соврать в очередной раз ТоннаЭля, просто указав на Короеда. И видя, что дама почти готова к сотрудничеству, дообъяснил как смог: – Их же два. Налицо избыточность… продукта.
Не иначе, наш "прынц" в учмаги решил податься. Сразу после окончания дипломатических курсов.
Спорить с Лидорчиком гномка не посмела. Письмо Наариэля приняла, Короеду письмо отдала – всё быстро, молча, но у неё прямо на лице было написано, что она думает о Доме Синей Вязи и об "избыточном продукте" у эльфов.
Интересные слухи теперь по Империи поползут…
А вот письмо для Короеда действительно было новостью. И оно грозило попутать нам все планы. В письме глава Дома Синей Вязи сообщал, что разослал такие же письма в Приреченск, Меронг, сюда – в Летард, в Догель (мы там дня через три окажемся – не раньше) и в Ольшанку, в надежде, что "уважаемый нир Караен где-нибудь посетит почту". Посетил на свою голову. Ну, а по сути изложено было следующее: сестра Тарноэра Нирэльяна – "наивное дитя", "скорбящая по брату", не желая верить, что он мёртв, "покинула родной дом" с целью найти Короеда и "обнять его".
Короче, если без словесных выкрутасов – избалованная девчонка, малолетняя, как я поняла, то ли не поверила, что брата убил некромант, то ли не сообразила, что ходячее тело и брат – не одно и то же, и сбежала его искать. Магии в ней – мышки плакали, а все способности заключались в избалованности и вздорном характере. "Любимая младшая дочь" – и этим всё сказано. Нашли же кому подробности смерти Наариэля рассказывать – жив-не жив. Нет, чтобы сказать: "Умер напрочь". И проблем бы не было. Бабуля отвесила мне очередной ментальный подзатыльник и велела не лезть с необоснованными выводами.
Угу. Как будто могут быть другие выводы! Нам дядю искать надо. И некроманта. Настоящего. А теперь мы будем искать ещё и мелкую проныру (Наариэль не сможет не искать), которую умудрились упустить родственники. И не только упустить, но ещё и не догнать. При этом её надлежит сдать любому имперскому патрулю, и, совсем идеально, если Короед при этом "избегнет личной встречи, дабы не травмировать…" Это как? "Держите её!" – а сам должен бежать в другую строну? Хочу посмотреть на такой фокус. Да к тому же вся мужская родня Наариэля снялась с места и прочёсывает города, посёлки и прочие места, где может затаиться, пересидеть, переждать облаву беглянка. Сам глава Дома – отец моего сероглазого красавца – уже мчится в Ольшанку (куда ж ещё его любимой дочке податься, если "тело" её брата мстит злым Разделителям где-то в окрестностях этой крепости?) Патрули на дорогах проверяют обозы и одиноких путников и путниц и сличают всех девиц с портретом. Портрет размножен, приумножен и роздан. А тут мы – со своей конспирацией, Лидорчиком, половником и двумя Наариэлями, мимо которых не пройдёшь, не поедешь. "Здрасьте, мы – избыточный продукт!" Так и ведром нашатыря не обойдёшься. Для себя. А о Драконах с такой конспирацией скоро все эльфы Империи узнают. И не все они – наариэли.