— Видимо, не всех, — от Гермионы не могло укрыться как презрительно дернулись его губы — и, похоже, мне придется постараться чтобы убедить вас в том, что мне действительно нужна помощь.
— Начинайте, — почти приказал Альбус, скрещивая руки на груди. — У вас есть пятнадцать минут, после чего я вызываю сотрудников министерства.
Хорошо, Гермиона, с чего бы начать?
Она смотрела на юношу, который в будущем стал великим волшебником, которого почитали во всем магическом мире, которого любили и ненавидели с одинаковой силой, который мог помочь ей, а мог и навредить.
И она не знала что ему сказать.
Мысли ускользали от нее, заменяя себя деталями интерьера, которые выхватывал пытливый взгляд. Вон там в углу свалены кучей книги, даже видно Чудовищную книгу о чудовищах, придавленную тяжелым канделябром. Судя по тому, что фолиант продолжал трепыхаться, кто-то читал его совсем недавно. А на кофейном столике ваза с ароматными цветами. Такие росли в саду у ее бабушки. Кажется, их называют Флоксы. Над камином красуется портрет маленькой девочки в нежном голубом платье, который не раз их выручал, благодаря Аберфорту. Именно портрет Арианы и подтолкнул Гермиону к решению:
— Я не могу вам рассказать, — Альбус усмехнулся и на его лице возникло выражение мрачного торжества, — но я могу вам показать.
Он удивленно вскинул брови:
— Интересно, каким образом?
— Легилименция. Если мне не изменяет память, вы неплохо ей владеете. С ее помощью, я могу показать вам, что со мной случилось и вы подумаете, стоит ли мне помогать.
— Что случилось? — он рассмеялся. — Я и так могу рассказать, что с вами случилось. Министерству в очередной раз понадобилась моя помощь и они отправили вас. Я не знаю вашей должности, но могу предположить что вы работали, — юноша бегло окинул ее взглядом, — в библиотеке. Видите, даже легилименция не понадобилась. Далее…
— Знаете, — резко перебила его девушка, — я не буду вас в чем-то переубеждать или что-то доказывать. Ваше право. Я хочу показать вам то, что не смогу рассказать. Не потому что не хочу, а потому что вы не поймете. Да-да, — ответила Гермиона на немое возмущение Альбуса, — великий Альбус Дамблдор может чего-то не понять. Мне нужна ваша помощь. Не Министерству, не Британии, мне.
Альбус задумался.
Странная незнакомка раздражала, злила, но вызывала неподдельный интерес. Его взгляд блуждал по ее бледному лицу в попытках отыскать хоть одну причину помочь ей. И не находил. В любом другом случае он бы не задавая вопросов сделал всё, чтобы оказать необходимую помощь и поддержку, но завидев министерский значок разозлился. Еще бы, после всего что они сделали с Хогвартсом, после всех указов, ограничивающих права магов, после…
— Хорошо, — юноша кивнул, отмечая что Аберфорт расслабленно выдохнул. С начала диалога он старался слиться с интерьером. Небезуспешно.
— Я постараюсь показать вам самые важные моменты, которые могут дать вам понимание ситуации, — Гермиона села поудобнее и внимательно посмотрела на Альбуса, — некоторые вещи вас могут удивить. Некоторые напугать. Но…
— Поскольку ваши пятнадцать минут подходят к концу, я советовал бы не затягивать с монологом. Легилименс!
Память раскололась на миллионы осколков, каждый из которых кричал, смеялся, плакал, шептал голосами давно позабытых людей. Вон на том маленькая девочка Гермиона Грейнджер сидит в огромном зале в окружении сотен детей. Она еще не знает что через несколько лет половина из них будут мертвы. Сейчас она счастлива. А вон нежным светло-розовым цветом переливается первый поцелуй с Роном. А там папа… Папа, который ее не помнит. Папа, который даже не знает, что у него есть дочь. Но это не то, не то… Вот он, черный матовый осколок, сияющий изумрудным светом. Огромный призрачный череп витающий над замком, изрыгает из пасти уродливую извивающуюся змею. Трупы, сотни лежащих на каменном полу мертвых магов, отдавших свою жизнь за то, чтобы жили другие. Ниточка за ниточкой она цеплялась за воспоминания, поддевая и подсекая их, словно рыбак удочкой. Девушка чувствовала, как текут слезы, как ужас холодной липкой паутиной опутывает тело, как ее сознание снова погружается во мрак и вдруг, среди гула голосов, она увидела его. Воспоминание тянулось черными извивающимися щупальцами оглушительно визжа каждым отростком, словно само искало жертву. Жаждало, чтобы его увидели. Будто огромный спрут оно опутало сознание Альбуса, погружая его в пучину жутких видений и мутных образов.