Венузия колдовала над значком, считывая скрытые в нем данные: личная информация мракоборца, послужной список, особые заслуги. Закончив, Министр внимательно посмотрела на Гермиону.
— Из какого года вы прибыли?
— Две тысячи четвертый.
— Как вам это удалось? — жадно спросила она, присаживаясь на свободный стул. — В будущем маги могут свободно перемещаться во времени?
— Согласно шестой статье акта «О путешественниках во времени» от тысяча восемьсот девяносто девятого года работники Министерства обязаны соблюдать ряд правил, — на выдохе проговорила Гермиона. — Не выяснять подробности путешествий и не задавать вопросы о будущем, — она отчеканила последнюю фразу и выжидающе посмотрела на министра. Венузия поморщилась.
— Вы должны понимать, что Министерству очень пригодились бы сведения о вашем, — она замешкалась, — случае. Мы могли бы использовать их для предотвращения последующих инцидентов.
— Как вы меня нашли? — Не сказать, что Гермиона была сильно удивлена, увидев на пороге представителя Министерства.
— После случая с Элоиз Минтабл мы установили следящие чары. Они оповещают нас об изменениях магического фона. Было нетрудно проследить ваш путь от Косого переулка до дома мистера Дамблдора, — ответила Венузия, — что-то еще?
— Как я могу к вам обращаться?
— Миссис Крикерли или Министр, как вам угодно, — женщина скрестила пальцы.
— Министр, — Гермиона устало потерла шею, — даже если бы я очень хотела, то не смогла бы раскрыть вам подробности. Думаю, вам хорошо известно, во что вылилось пятидневное пребывание в прошлом вышеупомянутой Элоиз. Я здесь уже два дня. И я не хочу по возвращении домой столкнуться с людьми, которые меня даже не знают.
— Мисс Грейнджер, как вы думаете, сложно ли ему, — она кивнула на скучающего в углу невыразимца, — вынудить вас рассказать нам всю информацию?
— Согласно восьмой статье того же акта, работники Министерства обязаны оказывать помощь путешественнику во времени или не препятствовать ее оказанию, — так же сухо проговорила Гермиона, не реагируя на открытую угрозу Венузии. — И я надеюсь, что могу рассчитывать на вашу поддержку или, если возможно, невмешательство.
Министр постучала ногтем по столу, рассматривая девушку. Сказать, что у нее было идеально досье — не сказать ничего. В свои двадцать пять Гермиона Грейнджер достигла таких высоких результатов, что большинство нынешних мракоборцев по сравнению с ней были учениками первых курсов Хогвартса. Ее знания могли пригодиться во всех сферах работы Министерства и помочь ему достичь небывалого величия. А как же хотелось узнать, что ждет их в будущем! Каким станет магический мир, кто будет у власти и, в конце концов, что произойдет с самой Венузией?
Но Министр чтила законы. Большая часть из них была написана не зря, предупреждая об опасности, которую может повлечь их несоблюдение. Конечно, были абсолютно идиотские исключения. Например, закон, гласящий, что русалок и тритонов нельзя называть рыбами, а также употреблять в их присутствии слова: «влажный», «зубчатый», «нарезка» и «картавый».
Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.
Венузия встала и, указав секретарю на выход, направилась к двери:
— Мисс Грейнджер, вынуждена вас оставить. Мне нужно подумать, что делать с вами дальше. Здесь останется Борквуд, — невыразимец нехотя кивнул, — если что-то будет нужно, обращайтесь к нему.
Гермионе подумалось, что к Борквуду она обратится только в том случае, если будет умирать мучительной смертью. Как только захлопнулась дверь, мужчина смерил ее презрительным взглядом и отвернулся, всем своим видом выражая согласие с ее мыслью о мучительной смерти.
Откинувшись на спинку стула, девушка задумчиво осмотрела темную комнату и вздохнула — оставалось надеяться на сознательность Министра и ждать ее решения. Не хотелось гадать о возможных исходах — одни сулили долгое заточение в Министерстве под пристальными взглядами мракоборцев и невозможность вернуться в свое время, другие давали надежду, а в таких ситуациях она не самый надежный спутник.
Интересно, сколько она здесь? Час? Два?
Аберфорт, вероятно, уже отправил Альбусу письмо.
Гермиона усмехнулась, представляя реакцию младшего Дамблдора на угрюмого невыразимца, появившегося на пороге около четырех часов утра. Любой другой испугался бы до чертиков: он напоминал обтянутый кожей скелет, на который повесили черный камзол, вбивая железные заклепки прямо в кости. На месте Аберфорта она подумала бы, что на порог явилась сама Смерть.