Отстранившись от последовавшей словесной пикировки, я отыскал глазами Патрика. Прихвостень Дориана с боязливым любопытством выглядывал из-за плеча своей новой «мамочки». Кто знает, что именно эта трусливая мокрица смогла разглядеть, до чего в итоге додумалась и что рассказала? Нужно было заканчивать с ним, пока была такая возможность, а теперь... Нет, пусть в глобальном плане ничего не изменится, для меня лично вернуть должок такого рода оставалось делом принципа.
Знавал я существ, подобных ему: вечно дрожащих, полных сомнений, абсолютно зависимых и в целом беспробудно несчастных. Чувство вины для них – константа существования. Они виновны с самого момента зачатия. От них буквально разит слабостью. Отправить такого обратно к Создателю даже и не грех вовсе, а так – возврат по гарантии. Ведь человек, как и рыба, бывает лишь одной свежести.
Наши взгляды столкнулись, как сталкивается грузовой поезд с забредшей на рельсы овечкой. Его: опасливый и суетливый – взгляд нашкодившего котёнка, – и мой: пристальный, испытующий, многообещающий. Это было обещание встречи, обещание боли, обещание неминуемой расплаты. Патрик стушевался, попятился, наступая на ноги плотно стоящих игроков, вызывая насмешки и ругань. Его страх – моя пища. Как приправа к мясу, как хорошее вино, разжигающее аппетит, как запах крови для гончей. Позабыв обо всём, я рассмеялся: громко, с удовольствием, только бы ещё немного продлить это прекрасное трепещущее чувство в груди. Впрочем, скрестившиеся на мне недобрые взгляды подействовали отрезвляюще, вынудив карикатурно склонить голову в жесте покаяния.
– Простите, что помешал, господа. Продолжайте, на чём вы там остановились?..
– Видишь, он ещё и безумен! – едва не брызжа слюной, закричал Адам после секундного ступора. – Бешеную собаку ты впустил в наш дом. Кого он убьёт следующим? Может быть, кого-то из твоих? Отдай его мне! Его будут судить!
– Хочешь мою голову, брит? Так подойди и возьми! – прошипел я, даже не думая сдерживаться. Шутки в сторону. Остриё меча на вытянутой руке ясно указывало, кому и для чего было адресовано приглашение. Тут же со всех сторон зашелестело призываемое из ножен оружие. Нет, я не сошел с ума... Не более, чем до того. Но ситуация требовала от меня решительного участия. Если, конечно, не желаю, чтобы мной и дальше торговали, будто продажной девкой в борделе. Во всяком случае, покорно стоять в сторонке, потупив глазки, точно будет ошибкой.
– Ты мой гость, Линч. Позволь... И убери, наконец, свой треклятый меч! Прояви уважение хотя бы ко мне!
– Конечно, – легко согласился я, отзывая оружие в карту. Кажется, я едва не сломал кому-то игру, какая жалость. Ничего. Уверен, что столь талантливые актёры доведут пьесу до конца даже при моём посильном участии.
– А ты... Где ты его спрятал, Адам?
– Кого? – почти непритворно растерялся британец.
– Консульство Соединённого Королевства, конечно же. Иначе с чего бы тебе вздумалось здесь распоряжаться. Лаккона IX – нейтральные воды. Британская корона не имеет здесь власти, как и любая другая. Система – имеет! Я – имею!
– Он убил моих людей, Гаспар. Я не могу это так оставить. Спроси его напрямую, всем известно, что ты можешь распознавать ложь. – Кажется, у меня дёрнулась бровь. Может распознавать ложь? В каком смысле? На пару мгновений я выпал из обстановки, прокручивая в голове наш диалог. Нет, ничего такого я сказать не успел, но в этом мало моей заслуги. Теперь я осознал, что Гаспар намеренно избегал скользких тем, что тут же нашло подтверждение.
– А ты сам готов услышать правду? Или думаешь, я не задам правильных вопросов? Тебе, например. Или вон тому молодому человеку, – он указал головой на Патрика. – Скажешь «А», придётся говорить и «Б». Как бы в итоге на весах правосудия твоя душа не оказалась потяжелее. По краю ходишь, Адам. Твои выходки выходят нам боком. Всем нам.
– Мы... можем решить этот вопрос полюбовно. Не по букве, но по духу общественного договора этот выродок должен понести наказание.
– Может да, может нет. С точки зрения Системы он чист, мне этого достаточно.
– Зато мне – нет!
– Тебе же хуже, потому что кровопролития в Лагере я не допущу. Слово сказано, Адам!
– Слово услышано! Мы уходим.
– Значит, ты не останешься? – уточнил Гаспар, когда делегация достаточно отдалилась. Причем британец не казался мне таким уж недовольным. Его праведный гнев выглядел насквозь фальшиво. Весь этот спектакль изначально служил лишь поводом для цветовой дифференциации штанов среди местного населения, и я знал об этом. И он знал, что я знал...