Мадикен с Лизой как раз собирались постучать в дверь, но потом заметили на ней табличку с надписью: «Скоро буду». Значит, Иды нет дома. Ну ничего, Мадикен с Лизой никуда не торопятся. Тем более дверь не заперта, значит, можно заглянуть внутрь.
В домике было очень уютно. Девочки немножко погрелись у печки, разглядывая ужасные картины. Одна изображала вулкан. Мадикен и Лиза прямо задрожали при виде несчастных, которые пытались бежать от кипящей лавы. Как хорошо, что в их городке нет вулканов! Другая картина была не менее ужасной. На ней сотни мужчин тонули в реке, им было страшно, и они пытались выбраться на берег. Но река бурлила как сумасшедшая, хоть и вытекала из маленькой бутылочки, брошенной на берегу. «Хочешь утонуть в вине?» – гласила надпись под картиной. Лиза и Мадикен вздрогнули. Нет, нет, они совсем не хотят утонуть в вине и постараются держаться от такой реки подальше!
– Правда, это самые красивые картины, какие мы видели? – спросила Мадикен.
– Правда, – согласилась Лиза.
Потом Мадикен и Лиза посмотрели фотографии Рут и Эстер. Рут и Эстер были дочери Иды. Они жили в Америке и прислали Иде оттуда фотографии. С них смотрели очень красивые девушки в длинных платьях с цветочками и с высокими причёсками, похожими на птичьи гнёзда. Их портреты стоят у Иды на комоде, а сами они живут в Чикаго и никогда не вернутся домой. Рядом с комодом висит Идина гитара. Мадикен тронула струны, они нежно зазвенели. О, Мадикен отдала бы что угодно, лишь бы научиться играть так, как Ида!
Лизу музыка не интересовала. Она подошла к окну посмотреть, нет ли чего любопытного во дворе. О, там были мусорные баки, и лужайка, и большое дерево, и ряд домиков, почти таких же маленьких, как у Иды! Но интереснее всего была рыжая девочка, которая сидела на крыльце одного из домиков. Это наверняка Маттис, про которую им рассказывала Ида, и Лизе тут же захотелось пойти с ней поговорить.
– Я сейчас, – сказала она Мадикен. Впрочем, Мадикен так вдохновенно играла на гитаре, что не замечала ничего вокруг. Она дёргала все струны по очереди, а потом закрывала глаза и слушала. Ей нравилось слушать, как стихает звук.
Лиза вышла во двор, туда, где на ступеньках сидела Маттис. В руке у неё был ножик, она строгала палочку и, кажется, совсем не замечала Лизу. Лиза подошла поближе и остановилась на расстоянии, как подобает вежливым людям. Она стояла и ждала, пока Маттис не поднимет на неё глаза.
– Малявка сопливая, – сказала вдруг Маттис коротко и ясно. И снова принялась строгать свою палочку.
Лиза разозлилась. Уж если тут кто и сопливая малявка, так это Маттис!
– Сама сопливая малявка, да ещё козявка бестолковая! – сказала Лиза. Вообще-то ей было страшновато. Маттис хоть и не старше её, но на вид решительная и опасная.
– Хочешь, чтобы я пырнула тебя ножом? – поинтересовалась Маттис.
Лиза не ответила. Она отступила на пару шагов и показала Маттис язык.
Маттис тоже высунула язык и сказала:
– А у меня есть два кролика, а у тебя нет, бе-бе-бе!
Лизе раньше никогда не говорили «бе-бе-бе!», но она догадалась: это что-то ругательное, и тут же применила новое выражение:
– А у меня есть кошка, её зовут Мурка, бе-бе-бе, а у тебя-то нет!
– Подумаешь, у нас тут этих кошек как грязи! – парировала Маттис. – Кошки мне и даром не нужны!
Ненадолго стало тихо. Маттис и Лиза мерили друг друга мрачными взглядами. Потом Маттис сказала:
– А мне вырезали аппендицит, и у меня на животе во‑от такой шрам! А у тебя нет, бе-бе-бе!
Лиза задумалась. Теперь настал её черёд хвастаться. Неужели у неё нет ничего достойного шрама на животе? Да конечно есть!
– А у меня в носу горошина, бе-бе-бе, а у тебя нет!
Но Маттис иронически усмехнулась:
– Да у нас тут столько гороха, что можно набить им полный нос. Подумаешь!
Лиза помрачнела и пробормотала:
– А если у меня из носа начнёт расти душистый горошек…
Она сказала это совсем тихо. Стоит ли хвастаться душистым горошком, если сама совершенно о нём не мечтаешь?