— Лиам, что ты можешь мне сказать? — как будто угрожающе осведомилась у друга Сандерс, встав так, чтобы у рыжего дылды не имелось ни единого шанса унести ноги.
Поздороваться с рыжим Блэр даже и не подумала, начала сразу с вопроса.
Крайтон хлопнул голубыми глазами и выдал:
— Здравствуй, Блэр?
Я полностью разделяла недоумение Лиама и не понимала, почему подруга так странно себя ведет и разговаривает со старым приятелем холодно и даже напряженно.
— И все? — уточнила она.
Аспирант растерялся еще больше.
— Я рад тебя видеть, Блэр?
Почему-то такой ответ Сандерс тоже категорически не устроил.
— Ты в курсе, что Хелленберга убили? — в лоб спросила Би, разом став почему-то очень грозной.
Вот теперь я вообще перестала что-либо понимать.
— Ну да, — кивнул Лиам совершенно спокойно. Кажется, скорбеть по поводу смерти коллеги ему даже в голову не пришло.
Дикость, разумеется, но Крайтон был именно таким, безразличным и даже, можно сказать, отмороженным самую малость. К нему давно привыкли.
— И что ты можешь сказать на это? — продолжила как по мне совершенно бесполезные расспросы Блэр Сандерс, не сводя с друга тяжелого взгляда.
Рыжее недоразумение пожало плечами и ответил весьма обескураживающе:
— Значит, теперь меня перестанут топить.
Да уж, ждать здесь скорби не приходилось, даже той, которая считалась социальной нормой. Я после ответа Лиама пребывала в легком шоке, а вот Блэр, напротив, даже и не удивилась. И она не возмутилась равнодушию и цинизму своего друга. Вообще!
Разговор выходил каким-то особенно диким.
— Что ты знаешь об убийстве, Лиам? — все не отставала от аспиранта Сандерс.
Но почему она вообще первым делом кинулась к Крайтону? Почему Блэр считает, будто ее рыжий приятель вообще может о чем-то рассказать касательно совершенного преступления? Ну это же глупо. Лиам Крайтон — настоящий затворник, он из своей комнаты в преподавательском общежитии выходит только, чтобы провести пары в университете. Кажется, даже в библиотеку он предпочитает не ходить, закачивает все необходимые книги в компьютер.
— Об убийстве профессора Хелленберга? — уточнил зачем-то Лиам, словно Блэр могло прийти в голову вести разговор о смерти кого-то другого. Действительно чертовски странный тип, даже жуткий.
Би закатила глаза и расстроенно выдохнула.
— Да, Лиам, об убийстве профессора Хелленберга.
Тот пожал плечами и ответил:
— Совершенно ничего.
Этот ответ вызвал у Сандерс практически шок.
— Как так? — неверяще пробормотала полицейская. — Ты это серьезно?!
Я определенно чувствовала себя лишней и вообще перестала понимать, что происходит. Почему Лиам не скажет подруге «Би, какого дьявола ты вообще явилась ко мне с такими вопросами?!».
— Вполне серьезно, Блэр. Я вообще ничего не знаю об убийстве профессора Хелленберга.
Как по мне, нет смысла удивляться, что человек, который и на улицу выходит только изредка и по крайней необходимости такой себе свидетель. Я вообще не видела в разговоре Блэр и Лиама хоть какой-то намек на логику.
— Ладно, — вздохнула Блэр как будто пристыженно, а после встрепенулась. — А ты часом врать не научился, а?
Крайтон озабоченно покосился на меня, на Сандерс, с неожиданно трогательным видом наморщил лоб и изрек:
— Ну, прогресс имеет место, но тебе я бы врать в любом случае не стал. Ты же мой друг. И тебя не смущает, что Валери стоит рядом и все слышит?
Если бы Лиаму пришло в голову спросить, смущает ли меня, что я стою рядом и все слышу, ответила бы «да, да и еще раз да». А вот для Блэр явно все было в полном порядке.
Мисс Органайзер покачала головой, покосившись на меня.
— Не особо смущает, Лиам. Ладно… Иди, куда ты там собирался, я к тебе позже заскочу. Мне интересно послушать про этот твой «прогресс».
Заговорить с Блэр я решилась не сразу, чему способствовал не только услышанный мной странный разговор, но еще и мрачное выражение лица подруги. Как раз гармонирующее с убийством.
— Би, все действительно настолько плохо? — осторожно спросила я у мисс Органайзер, когда мы уже шли с ней по аллее в сторону главного корпуса. Накрыло ностальгией: еще в прошлом году нам вдвоем частенько приходилось проделывать этот путь вместе. А теперь подруга уже гостья там, где раньше был ее дом.
То, насколько нелепо и неуместно прозвучал мой вопрос, я сообразила только после того, как его ляпнула.