После обращения президента, она истерически расплакалась, умоляя позвонить родителям, но связи не было. Она крепко обняла брата, всхлипывая на его плече. Твердила, что мама с папой не могли далеко уехать и вот-вот вернуться, услышав новости по радио. Чувствуя отчаянные объятия сестры и ее панические всхлипы, Кая будто резали изнутри. Он не знал как ее успокоить, какие слова нужно сказать и нужно ли вообще что-то говорить. Хотелось свернуться в клубочек под одеялом и забыть все как страшный сон.
На нижних полках, ему удалось обнаружить несколько пачек макарон, муки и кучи непонятной крупы. Слишком мало. Слишком! Кай чувствовал как к горлу подкатывает истерика. Сдерживать ее становилось все сложнее, осознавая что придёться выходить наружу к паникующим людям, а до рассвета осталось совсем немного. По телу пробежал холодок, резко сменившись на жар и так по кругу. Кай пытался мыслить здраво. Ему придеться защищать сестру и выживать ещё неизвестное время. Все казалось сценарием какого-нибудь фильма, в котором Кай не хотел играть ни малейшей роли.
С трудом сделав глубокий вдох, парень вспомнил о кладовке. Ноги неохотно попятились в сторону коридора. Открыв дверь маленького помещения, он нажал на выключатель. Яркий свет мгновенно бросился парню в глаза, заставляя его закрыться рукой. Уже через мгновение он привык, осматривая содержимое кладовки. На полу, у стенки, стояло два больших мешка картошки, на полках по обе стороны стен, находились макароны, кашы, овощи, но в очень маленьком количестве. Отец Кая всегда пополнял запасы на всякий случай. Он говорил, что армия много не рассказывает простым людям. Много чего, что заставило его сделать такую кладовку. И судя по небольшому количеству запасов, отец уже давно прекратил закупаться. Даже консервированной еды не осталось.
В груди появилось чувство давления внезапно нахлынувшего от осознания ответственности. Дышать стало тяжелее, мысли перепутались. Ноги становились ватными, отказываясь держаться. Кай с трудом добрался до кресла, под работающим кондиционером. Генератор... Кай пытался собрать мысли воедино, но они будто ускользали. Истерика становилась все сильнее. Он не мог решить, что делать дальше. Как защититься от природы. Как выйти наружу. Как защитить Хейли. Как защитить самого себя...
Дни Напролет
День 36
Безоблачная ночь, красовалась миллиардами звёзд, словно белые веснушки, на черном небе. Кай осторожно шел улицами умирающего города, освещаемым, лишь полной луной. На дорогах стояло куча заброшенных автомобилей, с открытыми дверями, багажниками, выбитыми стеклами. На некоторых были вмятины от бейсбольной биты или лома. На заднем сидении пикапа, Кай увидел бездомного. Ноги держались снаружи, а тело неподвижно лежало на сиденьи, не издавая ни звука. Подойдя ближе, парень увидел едва заметную картонку, на груди мужчины. На ней, черным маркером было написано::
"Я говорил, что он близко. Очень."
Кай сразу вспомнил где он видел эту надпись и кто этот бездомный. Интересно сколько он продержался и где прятался. Долго не задерживаясь, Кай пошел дальше, переступая через множество трупов на земле из под которых едва виднелась трава, смело пробивающаяся через асфальт. Большинство из них были обычные жители и лишь изредка - военные. Что пугало больше всего, они умерли не от солнца, а от рук человека. Свет луны четко проявлял раны от чего-то острого и тяжёлого. Вероятно то же, чем крошили стекла машин.
Каждую вылазку, Кай уговаривал Хейли оставаться дома. Она умоляля взять ее с собой. Переживала, что с братом может что-то случится и она останется одна. Парень утверждал, что хорошо снаряжен. Он смастерил себе пояс, на который повесил пару кухонных ножей, молоток, фонарик и швейцарский нож. Последний, он нашел в комнате родителей. Это был нож его отца. Кай иногда игрался с ним, откручивал, что не следовало и прикручивал, куда не нужно. Самым главным аргументом, уговорить сестру остаться, являлся Мистер Беер. Так звали мопса Хейли. Кай твердил что он может не выдержать на улице из-за своей породы, а одного его оставлять нельзя. Мало ли что сделает с квартирой. Он любил погрызть диван, дорожки и в последнее время, цеплялся к самому опасному - шторам.
Прошло уже много дней с первой вылазки. В ночь, когда все началось. В ночь, когда президент попрощался с народом. Кай неохотно вспоминал то время, чувство безысходности и грядущей неизвестности, беспомощности. Он с трудом переборол себя, думая о Хейли, о себе и о родителях. Заставлял себя - надеяться, что аномалия пройдет, родители живы и здоровы и вскоре все вёрнется на свои места.