— На какое же, позвольте полюбопытствовать?
— Я отдал их бедной женщине, в одиночку, без мужа, кормившей четверых детей. У неё недавно пала единственная корова, и семья голодала. На эти деньги женщина купила и корову, и еду для своих детей. Семья сможет выжить.
— Вы должны были отдать эти деньги в церковь! Назовите имя этой женщины.
— Женщине деньги были нужнее, от них зависела жизнь её детей. А имя я вам назвать не смогу — узнав его, вы отберёте у женщины корову, и её семья погибнет.
— С чего вы взяли, что я отберу у неё корову?
— Я прочёл это в ваших мыслях.
— Ах, да… Вы же видите сокрытое и слышите непроизнесённое. Помню, помню… Кстати, а где деньги от вашего прихода? Церковь не получает их. Почему вы не сдаёте положенный взнос?
— Положенный взнос составляет три монеты из четырёх. Разделите ноль на ноль, и вы увидите, что я не обманывал церковь.
— Какой ноль?
— Прихожане не сдают денег.
— А почему они не сдают деньги?
— Потому что я объяснил им, что создателю нашему деньги не нужны, он и сам в могуществе своём может сделать их бесконечно много.
— Но эти деньги нужны церкви!
— Церковь — это не господь, а обычные люди.
— Даже так? А на что же тогда живёте вы сами, брат Маркус?
— Работаю, господин кардинал.
— И как доход, на жизнь хватает?
— Хватает. Даже остаётся на помощь нуждающимся.
— А вот у меня есть данные, что прихожане всё же жертвуют вам деньги. И у меня даже есть доказательства этого.
— Охотно взгляну на эти доказательства, господин кардинал.
Кардинал, с победным видом улыбнувшись, потряс маленьким бронзовым колокольчиком, взяв его с угла стола. Не успели отзвуки колокольчика умолкнуть под высокими сводами зала, как дверь открылась, и, униженно кланяясь, в зал вошла старая женщина в грязных лохмотьях.
Проходите, госпожа Эльза, не бойтесь. В стенах храма господа нашего вам нечего бояться.
— Да, господин кардинал, — униженно кланяясь, затравленно пробормотала женщина.
— Бедное создание, как же тебя запугали, — неслышно проговорил человек, назвавшийся братом Маркусом.
Меж тем кардинал, потирая в предвкушении потные ладони, спросил у женщины:
— Знаете ли вы стоящего перед вами человека?
— Да, господин кардинал.
— И кто же это?
— Это брат Маркус, господин кардинал.
— Скажите, Эльза, собирал ли брат Маркус в вашем приходе пожертвования деньгами господу нашему?
— Да, господин кардинал.
— А вы лично давали ему пожертвования деньгами?
— Да, господин кардинал.
— Вот видите, брат Маркус, вы лжёте! — на лице кардинала расплывалась довольная предвкушающая улыбка, — ваши прихожане свидетельствуют против вас!
— Господин кардинал, — мужчина продолжал сохранять спокойствие, — свидетельство действительно, только если свидетельствующая поклянётся перед господом нашим, что она не лжёт.
— Эльза, поклянись, что ты не лжёшь, — кардинал продолжал улыбаться.
— Я не лгу, господин кардинал.
— Эльза, — Маркус обратился к замершей склонившейся в глубоком поклоне женщине, — клятва должна приноситься не кардиналу, а богу. Повторяй за мной. Я, носящая имя Эльза, перед лицом господа нашего клянусь…
Женщина тихо, но отчётливо, слово в слово, повторяла за братом Маркусом слова клятвы.
— …Что всё сказанное здесь про брата Маркуса — правда. Если же я солгала и незаслуженно оклеветала брата Маркуса — то гореть моей душе в аду во веки вечные, и не помогут моей душе ничьи молитвы, даже молитвы господина кардинала… Что же вы замолчали, госпожа Эльза?
— Я не могу… Если я это скажу, то гореть мне в аду…
— Почему же гореть? Разве вы солгали?
— Да… Я не могла ослушаться… Господин кардинал заставил меня, пригрозив…
— Спасибо, Эльза, что вы нашли в себе смелость признаться, что господин кардинал заставил вас солгать…
— Да что вы себе позволяете! — лицо кардинала перекосила гримаса ненависти.
— Я только позволил открыться правде.
— И какой же правде, позвольте поинтересоваться?
— Мой приход давно не приносит церкви денег. Прихожане являются верными последователями господа нашего, да прославится имя его во веки веков, что и подтверждали многочисленные проверки, присланные вами с целью найти хоть что-то, чтобы сместить меня и посадить на приход своего человека. Недавно вы пообещали этому человеку, что отдадите ему в ближайшем будущем мой приход, для чего сфабриковали против меня обвинения в ереси и заочно уже приговорили к казни через сожжение на костре. Решение принято на совете епископов вчера вечером, все бумаги подписаны, осталось только придать моему убийству видимость законности.