Я сосал мамину грудь и сосал, и мне казалось, что мама спит. Но вдруг я почувствовал, как она зашевелилась. А потом ее рука погладила меня по плечу, провела по спинке и очень приятно, как всегда, охватила попу.
— Мишенька, малыш! — прошептала мама, целуя меня в голову. — Прости меня! Я так сладко уснула, как не спала уже десять лет…
«Прощаю!..» — гугукнул я ей, не выпуская грудь. И мама тихонько засмеялась мне в ответ. Как мне было приятно слышать этот смех! Я прижался к маме сильнее и обнял ее крепко-крепко, а она принялась мягко меня похлопывать.
— Сокровище ты мое голопопое!.. – шепнула она мне.
И опять засмеялась. Голопопым сокровищем мама называла меня часто, но, очевидно, она подумала о том, что сейчас ведь тоже была голопопой!.. И ей было очень приятно, что к ее попе сзади прикасался папа. И не только к попе, а ко всему ее голенькому чуткому телу.
Я почувствовал, что маме сейчас очень хорошо. Присутствие папы помогало ей ощущать себя женщиной, а со мной она была замечательной мамочкой.
Так что она тоже была сокровищем – и для меня, и для папы.
Тут зашевелился и папа. Он приподнялся на руках, и, моргая спросонок, стал смотреть на меня. Я, не выпуская мамину грудь, посмотрел на него снизу вверх, и увидел, что папа улыбается.
Я прикрыл глаза.
— А Миша-то у нас, оказывается, заправский младенец! — сказал папа негромко.
— И еще какой младенец! – тихонько ответила мама.
— И Женя тоже?.. — спросил папа.
— А как же!.. — ответила мама. – Женя-то нам и подал пример!..
Вновь посмотрев на папу, я увидел, что выражение его лица изменилось. Ему очень нравилось смотреть, как мама кормит меня, но, в то же время мне вдруг стало ясно, что папе очень хочется быть на моем месте!.. Не то, чтобы ему хотелось быть мной, а просто ему хотелось тоже снова стать маленьким, и чтобы мамочка кормила его грудью и нежно хлопала по голой попке.
Я мог только посочувствовать папе. Тут ему повезло меньше, чем мне. Он никогда не знал, как это прекрасно, когда мамочка тебя ласкает и кормит грудью. И мне захотелось, чтобы мама придумала, как помочь папе. Конечно, она не может вновь сделать его маленьким, хотя бы на время, но… Но что-то все равно придумать она может!..
Тут я переключился на другую грудь. А папа все смотрел и смотрел на меня, и не мог насмотреться.
— Анечка, ты у меня самая необыкновенная! — вдруг сказал он. — Я просто не могу передать словами, как я счастлив, что ты у меня есть!..
— А я — что у меня есть ты!.. – ответила ему мама.
— И как же мне жаль эти пропавшие десять лет!.. — вздохнул папа.
— И вовсе они не пропали! – возразила ему мама. — Ты сам это знаешь. К тому же у нас впереди еще целая жизнь!..
Папа и мама замолчали, думая о чем-то своем, и, в тоже время, общем. Нашем!..
Наконец, я насытился.
— Спасибо, мамочка! — с чувством сказал я. — Вы можете с папой дальше спать!.. А я пойду купаться!..
— Хитрый какой!.. — засмеялся папа. — Сам налопался, а нас дальше спать укладывает!. Нет, мы тоже сейчас будем завтракать!..
И мы все вылезли из палатки наружу. Через минутку из своей палатки вылезли Женькины родители, и он сам, с очень довольным видом.
Минут двадцать мы резвились в воде все шестеро. Было так здорово нырять с папиных рук!..
А потом мама с тетей Светой расстелили покрывало и принялись накрывать на стол. То есть на покрывало, расстеленное на опушке бора. У нас с собой было много чего, и мы с Женькой тоже приняли самое горячее участие в завтраке.
Наблюдая за нами, дядя Паша сказал:
— А у наших-то младенцев — целых два завтрака! Один молочный, а второй обычный!..
— Если бы у меня был такой аппетит в детстве, я бы вырос метра три ростом!.. — поддержал его мой папа.
— Ты и так вырос порядочно! – сказала ему мама.
— Ну, я бы… — начал папа, но вдруг замолчал, и мы не поняли, что он хотел сказать.
После завтрака мы все немного прогулялись по сосновому бору, а потом мы с Женькой еще полазили по вездеходу наших пап. Тетя Света только вздыхала, когда дядя Паша с гордостью рассказывал ей обо всех наворотах, которые были в этой машине.
Ну а потом наши родители переглянулись и вновь полезли в палатки!..