Другие пассажиры с любопытством наблюдали за их разговором.
— Так уж получилось, что я один из главных акционеров этой круизной компании, — сказал Элрик, — и я решил оказать поддержку историческому событию.
— Какое событие вы имеете в виду?
Элрик на мгновение замолчал, затем улыбка стала шире, словно он понял намек Тайлера.
— Естественно, первое плавание самого большого круизного лайнера в мире. Рядом со мной — Светлана Петрова. А кто ваша очаровательная спутница?
Элрик бросил взгляд на медальон Дилары. Он прекрасно знал, кто она.
— Дилара Кеннер, — ответила та, сверля взглядом Петрову. — Вы родом из России?
— Из Подмосковья, — с легким акцентом ответила Петрова. — Переехала сюда, когда мне было тринадцать лет.
Дилара кивнула и сильнее сжала руку Тайлера. Он понял, что это и есть та женщина, которая отравила Сэма Уотсона.
— Вы здесь по делу или на отдыхе?
— Отчасти и то, и другое, — ответил инженер. — Круизная компания попросила меня проконсультировать их насчет планов постройки нового корабля, и они предложили мне каюту на этом лайнере, как часть оплаты. Ну я и подумал — почему бы и нет?
— Вы проведете здесь весь круиз?
— Только до Нью-Йорка. Сорок дней для меня слишком много. А вы? Какие у вас планы на предстоящие сорок дней?
— Я только переночую на корабле, но потом улетаю. Слишком много дел.
— Что вы думаете насчет катастрофы самолета Рекса Хейдена? Как я понимаю, его брат был членом вашей церкви?
— Это трагедия, когда два брата умирают столь молодыми. В прессе пока ничего не говорят о причинах катастрофы.
— Собственно, я участвую в ее расследовании.
Глаза Элрика зловеще блеснули.
— Вот как? И что вы выяснили?
— Не могу об этом говорить. Расследование еще продолжается.
— Ну конечно же. Вы, инженеры, ревностно соблюдаете все процедуры. А чем занимаетесь вы, мисс Кеннер?
— Я археолог. Интерес к этой профессии пробудил мой отец, Хасад Арвади. Возможно, вы о нем слышали?
— В общем, да. Меня в какой-то мере интересует история Ноева ковчега, и я знаком с работами вашего отца. Весьма увлекательные идеи, хотя кое в чем он заблуждается. Насколько я понимаю, какое-то время назад он пропал без вести. Мне очень жаль, — с преувеличенным сочувствием сказал Элрик.
Он явно забавлялся с ними. Чувствуя, что Дилара готова клюнуть на приманку, Тайлер поспешил увести разговор в другую сторону.
— Значит, когда вы говорили про «нечто радикальное», — сказал он, — вы имели в виду Потоп? Нечто такое, что уничтожит человечество и позволит начать все сначала?
— Если Бог того пожелает. Решать ему.
— Но вы же знаете о договоре с Ноем. Бог сказал, что не станет больше насылать Потоп для истребления всякой плоти. В Библии об этом говорится вполне конкретно.
— Да. Но Бог мог бы решить истребить только человечество — или, по крайней мере, большую его часть — с помощью ядерной войны, заблудшего астероида или каким-нибудь другим способом. Столь ужасный результат, с его точки зрения, мог бы быть необходим, чтобы восстановить весь причиненный нами ущерб.
— «Чтобы спасти деревню, надо ее уничтожить», как говорили во Вьетнаме.
— Вы полагаете, человечество может измениться? Вы действительно верите, что шесть миллиардов человек смогут сделать верный выбор, когда речь идет о сохранении планеты?
— Если не мы, то кто? Высшее существо, которое считает себя единственным, кто знает, что правильно для всех остальных?
Тайлер не сомневался — Элрик наверняка понял, что под высшим существом подразумевается он сам.
— Я предпочитаю верить, что Бог избрал лучший путь для человечества. Дорогая, — обратился Элрик к Петровой, — я немного устал. Думаю, нам стоит воспользоваться удобствами нашей каюты. Приятного всем вечера. Это будет прекрасный праздник. И, Тайлер, если мы больше не увидимся, — многозначительно сказал он, — желаю вам приятного путешествия.
В последний раз улыбнувшись Локке, он повернулся, чтобы уйти, но тот наклонился и прошептал ему на ухо:
— Молитесь лучше о том, чтобы мы больше не увиделись, Себастьян. Ибо иначе вы поймете, что проиграли, а я победил.
Улыбка, наконец, исчезла с лица Элрика, и на мгновение ее сменил страх. Ничего не ответив, он криво усмехнулся и пошел прочь.
Дилара с неприкрытой ненавистью смотрела вслед.
— Я едва сдержалась, чтобы не вцепиться ему в морду, — сказала она.