«Вот для чего я ей понадобилась, — отчетливо поняла Геля. — Чтобы он действительно не заметил ее горбинку. На фоне такой уродины он сразу увидел в ней красавицу…»
Тамара вытащила билеты (Геля даже не знала, что они уже куплены) и бросила на нее виноватый взгляд.
— Ты знаешь, тут такая напряженка с билетами была. Один пришлось взять на другой ряд.
— Хоть не на первый? — Она уже поняла, кому предстоит сидеть отдельно. Ничего страшного.
Проверив (ей ведь было наплевать, когда она покупала), Тома, похоже, искренне обрадовалась:
— Нет, на седьмой!
— Счастливое число.
Геля вырвала у нее билет и прошла вперед, чтобы Виталий больше не оглядывался на нее. Но Тамара еще и крикнула ей вслед:
— Деньги потом отдашь!
«Да это ты мне еще должна заплатить за то, что показалась этому дураку Эсмеральдой на фоне Квазимодо! — Геля закусила губу и опустила голову. — Уродина проклятая… Гюго на тебя нету».
Фильм ей почти не запомнился, кто-то летал, от кого-то прятались… Зато до сих пор вспоминала, как, вернувшись домой, она истерично прокричала сидевшим у телевизора родителям:
— Почему вы меня еще в детстве подушкой не задушили? Пока я еще не увидела себя в зеркале. Это было бы гуманнее, честное слово! Почему я должна мучиться всю жизнь из-за вас?
Ей показалось, что они даже не поняли, о чем она говорит. Зато Ленка поняла, прижалась маленьким тельцем, когда Геля рухнула на свою кровать. Сестренка повозилась и затихла, обняв ее. Она ничего не говорила (а что тут скажешь?), только тепло сопела ей в шею, всем своим существом выражая: я с тобой, я люблю тебя. Но, вместо того, чтобы обмякнуть рядом с сестренкой, прижать ее и забыться счастливым сном, Геля оттолкнула Ленку, пронзенная болью: «Никто, кроме нее, и не будет меня любить! Тем более Сережа…»
Ее так и сбросило с постели, в которой Геля предполагала хорошенько выспаться перед операцией. Доктор настаивал. Но ведь последняя ночь уродства… В пору закатить пирушку и торжественно проститься со своим опостылевшим лицом! Завтра в десять часов утра… У нее начали холодно покалывать ладони: страшно-то как! Если верить Дашке, даже у «звезд» бывают неудачные операции. А она, похоже, «изучила вопрос». Может, тоже стоило подготовиться? Выяснить, где самые лучшие пластические хирурги работают… Хотя ей-то, Геле, чего бояться? Хуже, чем сейчас, не будет. Это уж точно.
Она быстро набрала номер сестры, не боясь разбудить, и, услышав, спросонья протяжное «да?», тихо проговорила:
— Привет, маленькая? Я разбудила тебя?
— Ой, Геля!
Ей представилось, как сестренка подпрыгнула на постели, уселась на подушку, скрестив ножки по-турецки, как часто делала. Вот кому не нужны были никакие операции: мордашка хорошенькая, живая — глаз не оторвешь! Как они родились такими непохожими друг на друга?
— Геленька, завтра, да?
— Завтра. А потом еще кожу лечить будут, чтобы прыщи мои победить. В общем, я надолго тут…
— А к тебе никак нельзя будет приехать? Хоть на секундочку?
— Я сама не хочу, — призналась Геля. — Давай увидимся, когда я стану совсем другой.
Ленка помолчала немного, потом робко спросила:
— Но ты ведь не совсем изменишься, правда? Ты же все равно останешься моей сестрой?
…Стены палаты, наползая, уже душили ее. Геле хотелось бежать куда-то, чтобы рассыпать свой страх по всему свету маленькими гомеопатическими крупинками. Такую и не заметишь, даже если подцепишь на ботинок… Геля осторожно выбралась в темный коридор, огляделась. Лишь на посту медсестры горела настольная лампа, но там никого не было. Она повернула в другую сторону коридора, хотелось уйти от света. И, только сделав несколько шагов, она заметила, что кто-то сидит в уголке дивана.
— Даша? — позвала она шепотом. — Это ты?
Тень качнулась.
— Я вам, девушка, не Даша.
Отозвавшийся голос был хрипловатым и резким, Геля поняла, что его обладательница много курит. И характер у нее, видно, еще тот, если она сразу же так огрызается.
— Извините, пожалуйста, — сказала Геля. — Я совсем не хотела вам помешать. Я вас не заметила…
— Да ничуть ты мне не помешала! — послышался раздраженный ответ. — Чего ты хвостом виляешь? Подойди поближе, я тебя не вижу. О, рифмы полились! Что за божественный вечер… Ночь накануне Рождества.
«Ее тоже завтра оперируют, — догадалась Геля. — Будет ли для каждой из нас это второе рождение счастливее?»
Женщина похлопала ладонью по дивану: