В 1943 году, обменяв хлебные карточки «будущего времени» на «подготовительный паек» «настоящего» (дабы не ослабеть от голода), он делает доклад по ранней лирике Тютчева в семинаре эвакуированного профессора Марка Азадовского. И примерно тогда же записывает: «31 августа. Вторник. Читаю Гёте; лирика, Эгмонт, Белинский о римских элегиях; Метерлинк — мистические статьи, в частности, о Новалисе. Домашние неурядицы, думы о будущем. 1 сентября. Среда. Что за чудо эта поэзия! Точно завороженный, уносишься душой далеко, далеко, забываешь о своем земном существовании, о всех житейских дрязгах, делаешься как-то чище, лучше, благородней. А ведь если разобраться, мир искусства — призрачный мир. И все-таки такая сила воздействия…»
Надо ли рассказывать, какую роль Василий Прокопьевич сыграл в судьбах — назову выборочно, из разных времен — Александра Вампилова, Валентина Распутина, Анатолия Кобенкова (очень личные воспоминания двух последних — необъединимых ныне — вошли в книгу «Друзья мои…»).
Леонид Чертков. «Действительно мы жили как князья…». М., 2001, 64 стр. (Книга издана тиражом 200 нумерованных экземпляров).
Эту и следующую книгу надо читать сразу, не отрываясь, — из-за их исчерпывающей «симфоничности» и «обожженной законченности». Маленькие в объеме, они велики энергией художественного образа судьбы героя.
Культуртрегер и легендарный поэт, лидер «группы Черткова — Хромова» (1950-е), за несколько лет до смерти (2000) высылал желающим за символическую плату свой последний стихотворный сборник «Смальта», изданный мизерным тиражом в Кёльне. Независимость и бунтарство он излучал всю жизнь, как углекислоту на выдохе.
…И книга, которую он написал, У многих выскользнула из рук. Он в нескольких странах себя искал. И время сломало его, как сук. (1959)Уникальное издание подготовил его друг, о котором, уверен, тоже еще напишут книгу, ибо нынче таких одержимых любовью к литературе людей, как Лев Михайлович Турчинский — библиограф, архивист, редактор и текстолог, — почти не осталось.
Бездомные, дивные, юные годы, Сияя в сердцах, составляли наш хлеб, — Лишенные радости, сна и свободы, Мы бились в железные клетки судеб.Поразительно, что эта шестидесятистраничная тетрадь — первая поэтическая книга Леонида Черткова, изданная в России. Она и была задумана как раритет, что, по словам Т. Л. Никольской, «как нельзя более соответствует кругу интересов и образу жизни ее автора».
Эльмира Котляр. Роскошное местечко. Повесть в стихах. М., «Можайск-Терра», 2001, 160 стр.
Вслед за посвящением («Памяти моей матери Анны Исааковны Вайсман») перед названием разыгранной на голоса и образы жизненной драмы стоит авторское разъяснение:
А под старость лет мама стала писать про свое еврейское местечко. По десять раз исправляла каждое словечко. Потом болезнь ее одолела, и она просила меня довести записки ее до дела. И я, выполняя ее волю, пишу про детство ее и местечковую долю.Интонацию Эльмиры Петровны ни с чьей не спутаешь. И ведь не просто довела до дела — еще раз, действительно еще раз прожила мамину судьбу и перемотала клубочек. Можно сколько угодно думать о том, каких сил ей стоило воссоздать человеческий, исторический, ландшафтный колорит времени. Знаю, что ей пришлось там осваиваться, что это было весьма нелегко: все эти имена, реалии, жесты. «Вживание» в родную-чужую жизнь — в случае с таким поэтом — особенное волшебство. Мистериальное. Смех, слезы, лица, молитвы. Очень слышимые.
— 1Ли Эймис. Рисуем 50 чудищ. Поэтапный метод рисования демонов, ведьм, супергероев, вампиров и всяких гадких, жутких, скользких существ. Перевод с английского. Минск, «Попурри», 56 стр.
Первое приобретение на последней книжной ярмарке. Оказывается, популярная иноземная серия «Рисуем 50». Как видите, мне достались не «Кошки», «Лошади» или «Средства передвижения», а оборотень Вернер (9 последовательных позиций), Невеста Франкенштейна (8), Ведьма (6), а также Зомби, Зубастый монстр и Зловещий демон.
Это тебе, малыш, не абсурдные страшилки какой-то там Гусыни в переводах дяди Маршака и тети Атаровой.
Это работа самостоятельная. Твори, выдумывай, пробуй!
Театральный дневник Григория Заславского
Наступление — основной вид вооруженных действий Советской Армии, — учили нас в школе на уроках начальной военной подготовки. Вопросы об обороне, тем более — об отступлении рассматривались как провокационные.
Русский театр отступает. Хотелось бы, конечно, чтобы на заранее подготовленные позиции. Но вряд ли так. Отказывается от традиционной для себя «мессианской» роли, от сущностных вопросов. Разговоры о судьбе театральных течений с каждым годом все проще вести, обращаясь в историческую ретроспективу.