Неудивительно, что Картье, открывший не просто Канаду, но Канаду прежде всего французскую — ту Новую Францию, наследником коей ощущает себя Квебек, — служит для Квебека вообще и для Монреаля в частности фигурой в известной степени культовой.
Одно из монреальских “чудес света” — это трехкилометровый мост через реку Св. Лаврентия, под которым свободно проходят океанские суда7. Открытый в 1930 году, мост был в 1934 году торжественно назван в честь Жака Картье — в знак уважения к четырехвековому юбилею его первой экспедиции. Указатель имен к изданному в известной галлимаровской серии (Guides Gallimard) франкоязычному путеводителю по Квебеку (“Quйbec”, Editions Nouveaux-Loisirs, 1996) перечисляет двенадцать страниц, на которых упоминается Жак Картье (а никакие другие Картье в путеводителе, само собой, не присутствуют).
Надо ли удивляться тому, что на одном из самых заметных мест Монреаля, на Park Avenue (Avenue du Parc), у подножья той самой Королевской Горы (Le Mont Royal), на которую когда-то взошел Картье (а взойдя, как можно предположить, водрузил французский флаг), установлен величественный многофигурный монумент. Сперва я несколько раз видел его издали и мельком, проезжая мимо, а потом расспросил монреальцев и узнал, что это есть памятник Жаку Картье. Тогда я решил рассмотреть его поближе и отправился в специальную экскурсию. Мне присуща некоторая недоверчивость (мои друзья считают, что это я себе льщу, а на самом деле более правильно было бы называть это качество занудством), поэтому по прибытии на место я спросил у встречных: “Кому этот памятник?” И, естественно, получил ответ: “Жаку Картье”. Впрочем, будь я не столь поспешен, то мог бы и не спрашивать, потому что на монументе имеется надпись: “Cartier”. Полностью же надпись выглядит так:
CARTIER
LA RECONNAISANCE ET L’ADMIRATION D’UN PEOPLE
(Перевод второй строки: “признательность и восхищение народа”.)
Ниже, на пьедестале, с фасадной и с тыльной его частей, высечены два изречения. В одном говорится о единстве населяющих эти земли народов, в другом — что эти народы ныне управляются не произволом, а законами. Чтобы не было сомнений, кому принадлежат эти изречения, каждое из них снабжено высеченной же подписью: “CARTIER”. И вот тут почтительного созерцателя (а таковым был я), ощутившего дунувший на него ветер истории, начинают охватывать странные чувства. Что-то такое начинает дуть с совершенно другой стороны — но пока это еще не ветер, а так, легкое дуновение, зефир. Уж больно тексты современны по своему содержанию. К тому же цитаты из Картье оказываются снабженными датами, которые сразу и не разглядишь (но помогают пальцы): 1865 и 1867. Но, может быть, это суть даты обнаружения цитат в наследии Картье? Ведь какое-то разумное объяснение этому анахронизму должно же быть, потому что люди, которых я встречаю у памятника (в основном молодежь, расположившаяся на его ступенях), продолжают уверенно отвечать, что это есть памятник Жаку Картье, тому самому, чей мост, а даты при цитатах их как-то не смущают — цифры на камне, как я уже говорил, не слишком заметны, да и само соотнесение цифр с сопровождаемыми текстами требует определенной семиотической традиции, каковая может ведь и отсутствовать.