7 Мост знаменитый: как сообщила канадская газета “The Globe and Mail” в номере от 15 октября 2003 года, он занимает второе место в мире по привлекательности для самоубийц (после сан-францискского моста Золотых Ворот): в среднем 45 ежегодных попыток, из коих 10 успешных.
8 Я не сразу осознал, что язык, который слышен на улицах Монреаля, — это особым образом озвученный французский язык.
9 Смешным ввиду несоответствия действительности: то, что это не palace, очевидно при беглом взгляде снаружи, а то, что это не royal, становится сразу ясным внутри. Впрочем, все необходимые удобства, разумеется, в гостинице имелись.
10 Ономастическая (а именно антропонимическая) точность требует напомнить, что и у актера, и у политика фамилия “Ленин” была псевдонимом. Разница заключалась в том, что Михаил Францевич Игнатюк Михаилом Францевичем Лениным себя называл, а Владимир Ильич Ульянов Владимиром Ильичом Лениным себя не называл никогда. Он писал либо “Н. Ленин”, либо “В. И. Ульянов (Ленин)”.
11 Выслушав мой рассказ, Татьяна Вячеславна Булыгина так его прокомментировала: “Они спорили, кто из них надеждоматвевнее”.
12 Как мне рассказывали, это обстоятельство произвело большое впечатление на знаменитого французского академика Арно Данжуа, который сказал: “У нас на таких автомобилях ездит только Президент Республики”.
13 Впоследствии это право было ограничено за счет устранения слова “кого-нибудь”. Академик мог велеть отвезти куда-нибудь только самого себя (разумеется, с сопровождающими лицами). Рассказывали душераздирающие истории о престарелых академиках, вынужденных часами сидеть в автомобиле, пока их молодые жены посещали модные магазины.
14 Мне довелось быть свидетелем того, как народный артист СССР В. М. Зельдин перед началом спектакля вышел сквозь щель в занавесе на авансцену Центрального театра Советской Армии и торжественно произнес: “Сегодня у нас большое событие: мы даем сотый спектакль пьесы Алексея Николаевича Толстого „Смерть Иоанна Грозного””.
15 Участники, а тем более организаторы конференции были людьми терминологически грамотными, а потому использовали термин культура — в том в точности смысле, в каком в настоящем очерке употребляется термин цивилизация.
16 Рассказывают, что Калигула приказал снять голову у статуи Зевса Олимпийского и вместо нее прикрепить изображение своей (Соколов Г. И. Искусство Древнего Рима. М., 1971, стр. 139). В. И. Ленин, надо отдать ему должное, не приказывал воздвигать статуи себе, это сделали продолжатели его дела, отчасти следуя при этом Калигуле: как сообщает газета “Известия” от 20 ноября 2003 года на стр. 12, в Рыбинске памятник царю-освободителю Александру II был сброшен в Волгу, а “на старом гранитном постаменте, изготовленном под Александра, сейчас стоит Ленин”.
17 Газета “Русский курьер” от 19 ноября 2003 года, стр. 12: “Жители города Симбирска <…> довольно справедливо считают букву „ё” своей и даже поставили ей памятник. (Сын симбирского помещика Н. М. Карамзин — один из первых адептов этой буквы. — В. У. )”
Несчастный случай для одинокой домохозяйки
Кронгауз Максим Анисимович — лингвист, доктор филологических наук. Родился в 1958 году в Москве, выпускник филологического факультета МГУ. Ныне директор Института лингвистики РГГУ; автор научных монографий; учебных пособий (новейшее — “Семиотика, или Азбука общения”, в соавторстве с Г. Е. Крейдлиным /М., 2004/) и популярных статей на темы языкознания, культурологии и педагогики. Постоянный автор “Нового мира”.
Все действующие лица выдуманы, все совпадения случайны. Ну или почти все. За свои высказывания автор никакой ответственности не несет.
От автора
Вообще-то я люблю детектив и совсем не считаю его низким жанром. Какой уж там низкий жанр, если есть Честертон и Конан Дойль. Как и любой ценитель жанра, я имею свои пристрастия, и наоборот. Из классиков почему-то не люблю Сименона и Агату Кристи, зато с огромным удовольствием прочел все недавно переведенные романы ван Гулика. Ненавижу Чейза, но если кто-то заподозрит меня в снобизме или, не дай Бог, интеллектуализме, гневно отвечу: “Нет!” Разве снобы любят Дэшила Хэммета или Рекса Стаута, а я вот люблю. Я, конечно, читал Умберто Эко, но понравилось только “Имя розы”, да и то в том самом первом, сокращенном переводе. А вот несколькими детективами Дюрренматта восхищаюсь и готов даже перечитывать (чего, впрочем, не делаю из-за лености).