А вот “Красная обнаженная”, прекрасный холст, говорит нам о желании, о страсти лишь звучанием красного и густого желтого, их сцеплением. Жар фона и жар темно-золотого тела (“жар соблазна”) гудит ровно, как в топке, черные без зрачков глаза обведены красным, темный омут… И описывать не стоит, здорово, и все тут.
Пушкин. Пушкиниана в московском искусстве — это ведь отдельная песня. Многим еще памятна большая выставка, посвященная Пушкину, прошедшая в выставочном зале на Кузнецком мосту в начале 80-х. Бедный, обожаемый всеми Пушкин сполна натерпелся от влюбленных в него художников, эта любовь воистину “в нем не щадила ничего”. Даже совсем не самый тяжелый случай, скорее наоборот, — большая картина Виктора Попкова “Осенние дожди (Пушкин)” давалась мне, например, с трудом.
Скульптура “Пушкин в Раю” (1995, дерево, тон, 120 см) — не первое изображение Пушкина у Ватагина. Маленький, в черном, наглухо застегнутом сюртучке, он одним из первых появился в плеяде деревянных гениев российской словесности. Был у Николая Ватагина и большой холст с таким же названием. А эта вещь особенная — Пушкин с обнаженным торсом стоит босой, в набедренной повязке Разбойника благоразумного (как того изображает канон). Одна рука согнута в локте, и на ладони сидит красная птичка. Жесткая анатомия торса, ног, отчасти знакомая нам по русской деревянной храмовой скульптуре, жестко прорезаны прямая мышца живота, грудина, икроножные. Очень покатые, но атлетические плечи, и весь он — атлет, но атлет легкий, его деревянное тело бело и чисто. В маленьких руках — и опущенной, с нерешительно-вопросительно развернутой вперед ладонью, и другой, держащей птичку, — смирение. Голова статична, спокойна, правильна, мягкость в надбровных дугах, жестче — у рта. Волосы и бакенбарды рыжеватые, волнисто и плотно облегают аккуратную голову и узкое лицо. Светлые глаза видят невидимое. Смотреть в лицо этого Пушкина мне боязно, я как-то робею, очень высокая нота уже звучит, возможно, так с замиранием сердца слушают меломаны тенора: возьмет, не возьмет, не даст ли “петуха”, не дай Бог?! Но лицо Пушкина спокойное и живое, и во всей этой вещи очень много покоя, нет никакой взвинченности, без которой у нас редко говорят о “высоком”, художник и скульптор не скомпрометировал ни себя, ни тему.
Может быть, вещам значительным и положено пребывать до времени в неторопливой тишине, в данном случае — в тишине ватагинской мастерской, но все-таки странно (или нет?), что эта тихая победа нашего искусства так мало замечена профессиональной, а тем более продвинутой арткритикой. А мы, критика не профессиональная, а так, “на час”, поздравим Николая Ватагина и самих себя с этой вещью и вместе с художником вздохнем о Пушкине, да и о себе: “Разбойника благоразумнаго, во едином часе раеви сподобил еси Господи, и мене древом крестным просвети…”
Автопортрет с женой. В работе “Стрижка” (1992, холст, масло, 140ґ100) сам художник сидит на табурете, а любимая жена Маша — в синем платьице, расческа и ножницы в руках — стрижет его. Полыхает красный фон — бревенчатые стены и пол, холст полон напряжения, и герой наш, совсем голый, задрав ноги на табурет, обхватил колени руками и сгруппировался, как перед прыжком. Молодой воин собирается с силами перед походом или сражением. Белое тело исчерчено линиями мышц и шариками суставов, но выглядит беззащитным, алые губы сжаты, легкий румянец возбуждения на одной щеке, вторая бледна.
Это, конечно, не постриг, но уже и не просто стрижка. В раскрытых остановившихся глазах почти ужас и последняя решимость, та самая “terribilita”. Кажется, вот сейчас достригут, воин опомнится, стряхнет оцепенение — и распрямится, подхватив пращу, оставшуюся за кадром.
Корнилова Екатерина Владимировна — художник. Окончила Московский государственный художественный институт им. Сурикова. Последние персональные выставки — в московском Манеже (2001), в Мадриде и Лозанне (2004). Работы находятся в музеях России, в том числе в Государственной Третьяковской галерее, в Русском музее, в Музее современного искусства в Москве, а также в музеях и частных собраниях других стран. В “Новом мире” дебютировала как рецензент-арткритик (2004, № 6).
1 См. о них “Художественный дневник” Екатерины Корниловой — “Новый мир”, 2004, № 6. (Примеч. ред.)
Яблоко Рейна
