И всякое состязание, в свою очередь, порождает зависть. Это замкнутый круг! Зло увеличивается и нагнетает само себя посредством этого механизма...” — “Нет, ну зачем так, Валерий Вениаминович! — Директор окончательно взял себя в руки и снова пустился рассылать беззаботные улыбки то мне, то телекамере. — Вы слишком мрачно смотрите на вещи, позвольте вам заметить. Ведь зависть бывает черная, бывает белая, как сказал один поэт. Конечно, черную зависть мы будем гнать из своего сердца, мы ее не допустим. А белую — зачем же гнать? Она порождает состязание по–настоящему доброе, творческое. Без нее не было бы прогресса в человечестве. Вы не согласны со мной?” — “Ну, о прогрессе, господин директор, я не буду с вами спорить, потому что мы, наверное, разные вещи понимаем под этим словом...” — “Как бы там ни было, — он поспешил свернуть дискуссию, — я не сомневаюсь, что наше состязание, наш суд Париса, только поможет нашим соискательницам Золотого Яблока в совершенствовании их профессионального мастерства. И сейчас мы... Вот они, наши красавицы”. И передо мной возникли три красавицы. “Оля. Илона. Альфия”, — назвал их директор. Но я не успел понять, кто из них кто, потому что тут за спиной телевизионного оператора появилась женщина, с которой я должен был встретиться. Она была в пальто, как она описала, и с сумочкой. Я смотрел на нее, она на меня. Ее лицо было очень странным. Мало того, что оно было озабоченным и угрюмым, оно еще как бы отчаянно пыталось передать мне какое–то сообщение. Женщина даже сделала незаметный жест — сначала неопределенный, а потом быстро затрясла указательным пальцем возле своего правого уха. Это уж я понял однозначно как предостережение. “Ну что ж, Оля, — говорил в это время директор, — вы первая. Приступайте. Ведите нашего дорогого гостя, Валерия Вениаминовича, нашего философа...” Красавица плавно шагнула, протягивая мне руку... А у меня яблоко. Я переложил в левую, а правую так сомнамбулически ей навстречу... И тут в магазине погас свет.
...Движение кругом. Крики: “Опять!” — “Черт знает что такое!” — “Щиток, будь он неладен!” — “Коля!” — “Я здесь”. — “Коля, быстро в подвал!.. Спички есть у тебя?” — “Есть. Я говорил, надо менять!” — “Говорил–говорил! Беги быстро... Зоя Львовна, свечи у меня в кабинете”. — “Да, я сейчас...” — “Ключ, ключ возьмите! Вот он... Я здесь”.
Посреди этой суматохи я стою — и чувствую, что меня кто–то нашаривает. Потом берет под руку — и шепот в самое ухо: “Валерий Вениаминович, это вы?” — “Да”. — “Я Ирина Сергеевна. Только, ради Бога, ничего не говорите и слушайте внимательно. Мы с вами встретиться здесь не можем. Так получилось. Я сейчас ухожу. Вы тоже постарайтесь уйти как можно скорее. И я буду вас ждать на “Киевской–кольцевой” в центре зала... Только ни в коем случае... Вам, наверное, предложат подвезти вас на машине домой. Не соглашайтесь ни под каким видом. Это очень опасно! Ни под каким видом! Вы поняли меня? Только на метро!”