Все это довольно сложно...
Когда я все это продумал в таком виде, мне даже показалось, что я понял, какая из девушек представляет какую концепцию. Альфия обслуживает, конечно, “новых русских”, Илона — “звезд”, Ольга — “аристократов”. “Да уж не псевдонимы ли это?” — подумал я удивленно. А что ж? — вполне может быть...
Итак, между владельцами магазина шел бесконечный спор, который, видимо, все обострялся и грозил перейти в открытую войну. Никто не хотел уступать своих позиций. Все трое сходились, однако, в том, что неотчетливая, смешанная концепция магазина приносит им очевидные убытки, а главное, не дает развиваться, так сказать, “вглубь”, тормозит их рядом с конкурентами. Наконец дело дошло до того, что согласились предоставить решение жребию... Двое обязывались продать свои доли третьему, кому повезет. Как раз приближался к ним тысячный покупатель, придумали этот конкурс... И вдруг... —
— ...И она говорит: “Я вам честно скажу, Валерий Вениаминович, я совершенно не знаю, как вам теперь поступить. Надо безусловно как–то уклониться от конкурса. Но вам не дадут... А если вы присудите кому–то премию, то другие могут начать мстить...” — “Мне мстить? За что?” — “Они будут думать, что вы подкуплены... Вы не знаете этих людей. У вас могут быть очень крупные неприятности... Во всяком случае... во всяком случае, не вступайте ни с кем из них в разговоры наедине”. — “Да как же мне можно мстить? — поражаюсь я. — Каким образом?” — “Не знаю. Каким угодно. Придумают, будьте покойны”. — “Но тогда... Боже мой!.. А что, если... вот это яблоко... я вам сейчас отдам, Ирина Сергеевна. А вы завтра им передадите. Вы сможете так сделать?” Она замялась. Долго не решалась ответить. “Понимаете... Я, конечно, могу. Но вы должны знать, что это будет конец моей работе”. — “Почему?” — “Ну как же! Все ясно: значит, я с вами встречалась, значит, я с вами знакома... Дело даже не в том, что я сорвала конкурс. А сразу подумают, что я вела какую–то свою интригу. Может быть, я специально вас вызвала в качестве этого тысячного покупателя. Ведь в бухгалтерии ведется счет. Сегодня были две предпоследние покупки... Нет, это будет мой последний день, точно... Я так долго искала эту работу. Два года не могла прилично устроиться... Зачем я, дура, назначила вам встречу в магазине!” — “Ой, ну, — бросился я ее успокаивать, — я не подумавши сказал. Считайте, что я вас ни о чем не просил”. Она еще помолчала с минуту. Потом разлила остатки шампанского по бокалам. “Давайте яблоко”, — сказала она. “Нет, не дам”. — “Давайте, давайте. Не страшно. Еще устроюсь куда–нибудь... Тем более вон муж дал пять тысяч. Да я кое–что накопила за полгода. Как–нибудь проживем с дочкой... Давайте, Валерий Вениаминович. В самом деле, почему вы должны... Пожилой человек, зачем вас впутали... К тому же вы, в принципе, не имеете отношения ни к чему этому... Давайте, я им передам. А вы завтра утром уезжайте куда–нибудь, скройтесь на всякий случай. У вас есть друзья?” — “Как же я уеду, — говорю, — когда мне шкаф привезут?” — “Да, я забыла. Вам дали шкаф? Какой?” — “Книжный, итальянский”. — “Плюньте на него. Уезжайте”. — “Жалко”. — “Ну, тогда попросите кого–нибудь посидеть у вас в квартире. Вон супруга моего попросите. Вы ему оказали услугу, теперь пусть он вам... Пойдемте, мы сейчас ему позвоним”. — “Нет, Ирина Сергеевна, я отказываюсь от этого варианта. Решительно. Сам буду действовать”. — “Как? Да вы же ничего не знаете в этих делах!” — “Как–нибудь. А вообще–то я знаете что думаю. Если уж случай поместил меня в такую древнегреческую комедию... или, скажем, не случай, а Судьба... то я по–древнегречески и к Судьбе должен относиться. То есть вполне бесстрастно выполнять предначертанное. Такими были их герои. Сейчас это давно забылось, и мы под героизмом понимаем совсем противоположное: своеволие и борьбу с Судьбой, с ее неизбежностью... Это романтический взгляд, который пока превалирует, но не исключено...” — и так далее я продолжал говорить, стараясь отвлечь ее от мыслей — грустных и виноватых. Потом посередине речи заметил, что эти рассуждения и меня самого как будто ободряют... Ну вот. Таким образом мы допили шампанское и расстались. До десяти часов досидели. Поехал домой.
...Я не знаю, зачем такие вещи с людьми случаются — посторонние, ненужные. Ведь это даже не как болезнь. Болезнь если и настигнет неожиданно, все равно она твоя. Изнутри происходит. Даже инфекционная... Хотя это в более широком смысле: микробы жили внутри, только не было для них условий. И вот эти условия настали... Все равно ты сам их сделал. Поэтому любая болезнь предчувствуется, а иной раз и вынашивается подсознательно: сам ее выращиваешь... Или, скажем, арест в сталинские времена. Тоже предчувствовался — и еще как! Вынашивался... Страх опять же. Он притягивает соответствующую опасность. Это многими замечено... Во всяком случае, чувствуешь определенную логику в окружающем мире и опознаешь события, которые с тобой внезапно происходят... Поэтому уж не так внезапно... Чувство рока. Шаги Командора... А тут — что? Полная какая–то неразбериха, путаница. Явилась — и ты тычешься во все стороны, концов не найдешь. Задурила голову. Откуда нагрянула — непонятно. Какая там судьба, какой рок! Я понял, что ничего похожего на античные представления. Это я просто Ирине Сергеевне зубы заговаривал, чтобы не так сильно переживала... Или, например, у Сологуба была недотыкомка. Что ж, это новый образ судьбы, не античный. Но она тоже обладает логикой, вполне отчетливой. С этим спорить бессмысленно, потому что она описана как своя, внутренняя... Да, тоже вроде болезни... Ты, пожалуй, скажешь, что я столкнулся с недотыкомкой внешней, или, так сказать, общественной. Но я совершенно не верю в такие штуки, знаешь ли. У общества нет подсознания, нет коллективной души. И никакой Юнг меня не убедит. Не надо... Никакой Даниил Андреев... Просто все происходит от нашего незнания. Точней, от принципиальной непостижимости многих вещей... Просто я понимаю так, что большие информационные системы, когда они переходят некий порог сложности, перестают описываться в терминах детерминизма. В них появляются стохастические процессы и начинает расти хаос, как в термодинамических системах. Вот так примерно... А там, где нет детерминизма, там и о Судьбе не может быть речи. Правильно ведь?