Роман расчетливо закольцован этими двумя сценами. Одни и те же действия людей имеют разные полюса. И так почти всегда: когда что-то в этом романе кажется лишним, случайным, ненужным (лишняя сюжетная линия, лишний герой, лишние разговоры) — непременно окажется, что затронутая нота прозвучит еще раз, отзовется. Но не надо ждать завершающего аккорда. Его не будет. Роман Иличевского — роман мощных вопросов, а не ответов.
В начале книги Илья Дубнов, объясняя друзьям свою идефикс насчет Луки, размышляет над устройством генома, который, по его мнению, похож на не слишком прозрачное стихотворение: в геноме много темных для понимания участков, их там даже подавляющее большинство.
Лев Данилкин воспользовался этой метафорой героя, чтобы обратить ее против автора: мол, в романе, который больше похож на стихотворение с неокончательным смыслом, таких темных мест множество. Однако метафора работает не против автора, а на него. Как темные места в геноме вовсе не бесполезны, а содержат некую нерасшифрованную информацию, послание природы, как темные места подлинного стихотворения вовсе не бессмысленны, а лишь обладают неокончательным смыслом — так неокончательным смыслом обладает и роман Иличевского. Я уверена, что смыслы эти еще будут искать.
Нулевой вариант
Кулаков Владислав Геннадьевич — критик, филолог. Родился в 1959 году. Окончил Московский инженерно-физический институт (МИФИ) и Литературный институт. Публиковал статьи и рецензии о современной русской поэзии с 1989 года в журналах «Знамя», «Новый мир», «Новое литературное обозрение» и др. Автор книг «Поэзия как факт» (1999), «Постфактум. Книга о стихах» (2007). Живет в Москве.
Статья Владислава Кулакова продолжает разговор о современной поэзии, начатый в № 1 журнала за этот год И. Кукулиным и продолженный Л. Костюковым в № 4 и Е. Абдуллаевым в № 7.
На статью Ильи Кукулина [1] Глеб Морев в своем блоге откликнулся занятным постингом. «До сих пор, как известно, было два знаменитых высказывания о поэзии: „Преодолевшие символизм” (1916) Жирмунского и „Промежуток” (1924) Тынянова, — пишет Морев. — Применение несложных статистических методов демонстрирует следующее. В „Преодолевших символизм” упомянуто 14 имен современных автору поэтов. В журнальном варианте „Промежутка” упомянуто 15 современных автору поэтов плюс Блок и Хлебников, умершие сравнительно недавно. В статье Ильи Кукулина упомянуто 25 имен плюс покойные Пригов и Парщиков. Как видим, прогресс налицо» [2] . Оставив в стороне проблему прогресса и предупреждая возможные колкости в стиле «Гомер, Мильтон и Паниковский», ограничимся лишь вопросом о том, почему те две статьи воспринимаются нами как этапные для истории русской поэзии и почему так хочется получить столь же этапную статью прямо сейчас. Статьи Жирмунского и Тынянова обозначили новую эпоху в русской поэзии и дали ключ к ее пониманию. Не важно, что Тынянову 1920-е годы показались неким «промежутком», чуть ли не паузой, а мы со своей исторической колокольни особых промежутков там не различаем. Не важно, что Жирмунский, приветствовав «преодолевших символизм» молодых акмеистов, все же отметил добровольную ограниченность их эстетической позиции, заметив, что она не победа формы над хаосом, а сознательное изгнание хаоса. Как раз Тынянов, давший спустя восемь лет блестящий разбор стихов Мандельштама, окончательно развеял сомнения такого рода. Важно, что и Жирмунский и Тынянов говорили об авторах, которые стали самыми актуальными в русской поэзии на ближайшие полвека. А еще важнее то, что статьи Жирмунского и Тынянова задали способ говорения о текущей поэзии, стали образцами языка новой поэтической критики, — классическими образцами, долгое время остававшимися совершенно недостижимыми, как античность, в силу катастрофического падения уровня культуры в советской литературе.
Поэтому не столь уж принципиально, кто остался неупомянутым в тех двух статьях (Морев прилагает списки). Не столь уж принципиально и то, кого не упомянули Илья Кукулин и Леонид Костюков, продолживший разговор
о новейшей поэзии, затеянный редакцией «Нового мира». Всем участникам этого разговора хочется понять, что такое современная русская поэзия, в каком положении она оказалась и чего от нее ждать. Вот и вспоминаются Жирмунский с Тыняновым, в свое время ответившие на подобные вопросы.