Вокруг суетились. Протопопова пудрили, причесывали, наглаживали, ему показывали какие-то распечатки, заворачивающиеся в трубочку, что-то сбивчиво орали в оба уха, телеоператор склонился над штативом, второй кренился под тяжестью камеры на плече, фотограф прыгал около, прицеливаясь огромным объективом, а знаменитый ведущий клал на них на всех многоэтажно, и его известный всей стране бархатный голос отзывался в огромных колонках, установленных по углам огороженной площадки.
За оградку, кстати, Артема не пустили. Пришлось толпиться снаружи, в плотном сборище прочих зевак. Но так было даже лучше, он вовсе не хотел бросаться в глаза.
Светку с Вованом Артем увидел сразу, возле дальней стены, и в первый момент снова принял Светку за Таню (и ничего общего! — только прическа и прикид), и матюкнулся бы, если б имел в этом деле хоть какие-то шансы против конкурента. Завертел головой и, проскользнув мимолетно по второй аналогичной парочке, в конце концов высмотрел Таню. И сразу понял: с ней что-то очень, глобально, в высшей степени не так.
Таня сидела под стенкой на корточках, втянув голову в плечи, и отчаянно пыталась слиться со штукатуркой, как ящерица, что при ее дикой расцветки шмотках было несколько проблематично. Тане вообще плохо удавалось маскироваться на местности: она выстреливала собой на любом фоне, ярко вырывалась из любой толпы. Например, когда он, Артем, ее впервые встретил там, на выставке...
Воспоминания были неуместны. Особенно если учесть, что рядом с Таней сидел, тоже на корточках, ерзая от неудобной позы, тот самый блондин. Артем попытался сохранить спокойствие, прокручивая в памяти рассказ Светки о правилах телешоу, с акцентом на ключевой момент, что до кастинга она Вована вообще никогда не видела. А теперь они, между прочим, жались друг к другу весьма интимно. Тьфу.
Таня с блондином пока не обжимались. Но перешептывались! — и Артему вполне хватало. Он искренне жалел, что тогда, в подворотне, ему попался не этот, а какой-то Вован.
— <... ... ...>, — между тем разборчиво сказал Дима Протопопов, — дорогие телезрители! Мы снова в эфире, и это “Шанс для двоих”, отбивка, <... ... ...>!
— Пишем, — лениво уронил чей-то голос с неба.
Телеведущему в очередной раз поправили воротник и прическу. Он прокашлялся, опустил чуть ниже микрофон и повторил все то же самое, но без мата, Артем даже удивился. Затем на съемочной площадке начались разброд и шатание, Протопопов метался туда-сюда, развеваясь полами пальто, буйно жестикулировал и наверняка матерился снова, но уже мимо микрофона, и его командный голос тонул во всеобщем оре. А Таню от Артема вообще закрыли, и когда в просвете между телами и техникой мелькнула та самая стена, ни Тани, ни ее блондина там уже не было.
— Телевиденье, — уважительно сказала рядом какая-то старушка. — Меня снимали раз по Останкину. Дочка видела. Говорить, мама, точно твоя сумка стояла, с ручками в изоленте, она-то знаеть, она с той сумкой в Турцию, а я на базаре. Они базар снимать приехали. Бабы застеснялись, а я думаю, што? Вышла да как загну всю правду!.. А это ж оно и есть, Останкино?
— Первый канал, — поправил, поддерживая беседу, воспитанный Артем.
И увидел Таню с блондином. И Светку с Вованом. И еще одних, точно таких же. Все три пары стояли полукругом напротив Димы Протопопова, длинного как жердь, отвратного, лоснящегося самодовольством. Танин блондин, как, впрочем, и двое других блондинов, переминался с ноги на ногу и отчаянно нервничал.
А Таня была прямая и вибрирующая, как струна. Ее хотелось обнять, прижать к себе и увести как можно дальше от места, где ей настолько невыносимо.
— Пишем, — повелел голос.
— Итак, все вы справились с первым заданием, — плавно вступил Дима Протопопов. — Не исключено, что оно показалось вам легким, но это лишь начало. Сейчас прозвучит сигнал, и вы отравитесь... отпра... <... ... ...>!!! Еще раз.
Он выговорил весь текст без запинки только с четвертого раза, и у Артема возникло ощущение, что сбивается ведущий каждый раз в тот момент, когда пересекается взглядом с Таней. Каковое не могло быть достоверным уже по той причине, что глаза Протопопова скрывали черные очки.
— Нервничаеть, — сочувственно сказала старушка. — Работа у него такая, нервная. Девки в этих лосинах, срамота глядеть. Но, знаешь, беруть хорошо, модно же, дочка в прошлый раз привезла партию, так уже и ушла...
Таня переступила с ноги на ногу, одернула фиолетовый блейзер. Артем смотрел на нее, будто зацепленный намертво, автоматически поддакивая бабкиным словам. Ее он слышал и понимал отчетливо, а вот что говорит ведущий одинаковым парочкам, подсовывая каждой мохнатый микрофон, и что они отвечают, никак не мог разобрать.