Вообще это небезынтересная игра: рассмотреть литературных героев с точки зрения их соответствия требованиям аристономии. По-моему, она заслуживает читательского обсуждения в большей степени, чем какие-то фактические промахи, которые иной раз с наслаждением мусолятся в Сети. Впрочем, отдадим должное сетевому сообществу: оно отреагировало на роман в целом заинтересованнее да и тоньше, по-моему, чем профессионалы.
А вот интересный вопрос: сам-то Антон Клобуков аристоном? Увы — нет. В той части романа, которая описывает жизнь молодого Антона, он не проявляет ни особого стремления к развитию, ни ответственности перед своим даром (а этот дар у него обнаружился — швейцарский профессор говорит: «Я чувствую в вас задатки выдающегося анестезиолога»), ни вообще ответственности. Бердышев посадил его на место распорядителя своего фонда в Швейцарии — а тот даже не интересуется делами фонда, работают за него другие, а он подписывает бумажки, даже не подозревая, что скоро придется закрываться: деньги кончаются.
Его решение вернуться в Россию продиктовано не столько мужеством, сколько капризом, для белого движения он бесполезен, для Бердышева — обуза, надо еще придумать, чем своего воспитанника занять. К красным он попал случайно и по отношению к Рогачову ведет себя тоже не аристономичным образом: он ведь собирался войти в доверие к красным подпольщикам в Севастополе, чтобы помочь белой разведке выявить их. А сложилось так, что пришлось уходить с красными и скрывать свои намерения.
И вот тут в замысле обнаруживается большая сюжетная дыра. Чтобы иметь право на подобный трактат, Антон Клобуков должен всю жизнь воспитывать в себе аристонома. Должен пройти через новые испытания, где вырабатывается характер, формируется личность.
Акунин обмолвился в одном из интервью, что в голове его сложилась целая сага «про последний век российской истории» и что роман про Антона Клобукова — лишь первая часть. Неизвестно, однако, будет ли продолжение или нынешним романом дело и ограничится.
Не слишком сложно предположить, что не последнюю роль в решении Акунина продолжать повествование будет играть то, как роман принят публикой и критикой. Что ж, большого успеха у романа явно не будет. Но никакого провала, как поспешили объявить некоторые критики, я не вижу. И если б автор задал читающей публике вопрос, продолжать ли ему роман или на том и закончить, я бы высказалась за продолжение.
«Наша детская литература пока еще только начинается»
Предыдущий (первый) выпуск «Семинариума» см. в № 2 с. г.
Этого литератора можно даже и не представлять читателю специально: сочетание его имени и фамилии известно миллионам людей. И это длится уже несколько десятилетий. Статьи о нем входят во все энциклопедии, без его сочинений не может обойтись ни одна хрестоматия или антология детской литературы. Он давно — легенда, живой классик. Мы записывали наш разговор в год его 75-летнего юбилея, и в этом году он, как всегда, выпустил совершенно новые книги, о которых — и об их героях — немедленно начали спорить читатели и критики. Иногда весьма эмоционально. К тем или иным неравнодушным реакциям на свое творчество Эдуард Успенский, кажется, вполне привык. К тому же он постоянно в движении: закончив одну работу, немедленно берется за другую и к сделанному относится со всей серьезностью. Каким бы делом он ни занимался — стихи, проза, сценарий анимационного фильма, перевод европейской книжки на русский язык, неожиданное исследование о Смутном времени или мастер-класс для молодых литераторов, — во все он вкладывается с невероятной, если не сказатьбешеной, энергией. Вот только обидно и странно, что глубокий, всесторонний разговор о его удивительной человеческой и профессиональной судьбе, о созданной им литературе — в России сегодня почти не ведется. Вероятно, лучшая книга о нем написана в Финляндии и, увы, до сих пор не переведена на русский язык [1] .
Перед темкак вы начнете читать беседу с Эдуардом Успенским, выскажем, пожалуй, одно принципиальное соображение, точнее — зададимся вопросом: много ли мы знаем современных отечественных писателей, создавших не одного, не двух или трех,но несколькогрупп героев, прочно вошедших в народное сознание и живущих там своей жизнью на протяжении нескольких поколений? Причем поколений, переживших не одно социальное потрясение. Про кардинальные изменения в массовой культуре, связанные со стремительным развитием цивилизации, технологий и прочего мы даже не говорим.