Планы учебы персонала, внеплановые поставки узлов для опытного производства и по запросам флотов, оперативное исправление поломок, аварий, внесение изменений в серийные машины. Ведь ничего не случается в помощь делу, все только во срыв. Сотни сложных деталей. Из-за одной отставшей останавливается комплектация узла, срывается сборка. Некоторые детали имеют замысловатую технологическую цепочку.
На каждой оперативке кратко докладываю, какая деталь или узел отстает. Все понимают, записывают. Диспетчеры круглосуточно следят за продвижением. Никаких задержек!
Начальник цеха просит проверить станок.
— Вам отказал механик?
— Я не успел.
— Доложите результат в 11.00.
— Нам не удается выставить заготовку, как указано в техпроцессе. ОГТ уведомлен, но решения нет.
— Прошу главного технолога и начальника цеха встретиться через полчаса у станка, позвонить диспетчеру о результате.
— Отказал балансировочный станок, что-то по электронной части.
— Прошу главного инженера помочь. Буду в цехе через час.
Лет через двадцать пять сослуживец по пенсионерской работе ездил в командировку в Ленинград:
— В гостинице разговорились с соседом по номеру об общих знакомых — он оказался с ЮТЗ. Я назвал вас. “О! Он ни разу не повысил голос, а весь завод круглосуточно бегал на цыпочках”.
Вот только спать приходилось по четыре-шесть часов. А то и ночью телефон — не ладится что-то.
Что удивительно: такое напряжение, такая мобилизованность всей страны — и никакого внимания теории и практике управления. Были всякие “курсы усовершенствования”, но сводились к схоластике, общим материям, “краткому курсу”... Главной силой был энтузиазм, сознательность, страх, личная смекалка. Системы, теории — не было.
Однажды приезжает руководство завода им. 61 Коммунара: нужно срочно заменить где-то главную турбину на корабле, проходящем госсдачу. От оперативности зависит выполнение плана в срок.
Я полюбовался их слаженности.
Узнали, что мы готовы дать машину завтра.
Их главный:
— Ваня, завтра утром вагон на колею завода. Доски, крепеж, плотники. Быстро к железнодорожникам. Звони, если задержка. Продвижение срочное по линии, контроль до места прибытия, не более двух дней.
— Роман, такелажников, автокран утром здесь.
— У нас свои, — говорю.
— Наши надежнее.
— Семен, оформление оплаты за вагон и транспортировку — сегодня. Виктор Степанович, связь с кораблем, причал, выгрузка, погрузка. Ваши шефы на месте? — Вопрос к нашему шефмонтажу. — Что им понадобится, чем помочь? Всем все ясно? Вопросы?
Чем брали южные кораблестроители в соревновании с ленинградцами — они всегда сдавали головные корабли раньше. Задержки происходили из-за несвоевременности поставок оборудования, вооружения контрагентами. А это, как правило, были тоже новые образцы, там тоже были проблемы с контрагентами.
Так вот, судостроители высылали своих представителей на заводы-поставщики, скрупулезно изучали ход дела, узнавали, что может помешать, какие их поставщики под сомнением. Ехали к поставщикам и за счет своих “стимулов” форсировали нужные изделия. То есть полный контроль за сроками поставок. На десятках заводов-смежников! Где организация, там успех!
Таких “стимулов” у обычных заводов нет. Тут нужно искать внутренние резервы. А они главным образом — в людях, в их организации. Награды сыпались южанам.
У нас дела усложняются: на стенде одна из модификаций вибрирует. Опять разборка, опять ночные бдения конструкторов, поиск причин, совещания, предложения. Что-то дорабатываем, сборка, испытания — опять вибрация. А дни идут!
У Колосова инсульт. Мы — помоложе, бледные и худые.
Министерство недовольно, промышленный отдел ЦК проводит совещание на заводе. Накал, напряжение. Может, этот подозрительный начальник производства что-то мутит? Прямо никто не говорит. Мне иногда ночью горько.
Меняют директора. Уже второго.
Первого, Чумичева, не только сняли, но и из партии исключили. Не понравился обкому, особенно инструктору промышленного отдела. Мол, заносчив, пришелец, не из своих, николаевских. Плакал. Конечно, несправедливо!