1 октября. Круглосуточно ревут дизеля, китобойцы, упершись носами в причал, буравят воду в бухте. Бригады сутками не выходят из адовых машинных отделений — вот они, полярные знакомцы Д-100 (Фербенкс-Морзе). Там нет мощности, здесь регулировка форсунок, там коксование масла в кольцах... Срочные переборки шатунно-поршневой группы...
Ругань, изнеможение, рев моторов, чад горящего масла.
База ушла в Одессу, вдогонку один за другим бегут охотники. Вот тебе и урок! Делаю выводы для себя: поздно приступили к работам, плохо подготовились в цехе (щелочение, запчасти, уплотнения, мерительный инструмент). Дело в организации! Проблемы и с изделиями машиностроения, и с качеством кроватей и ПОУ (подъемно-опускных устройств)... И тесно в цехе от заготовок, арматуры, полуфабрикатов. И быт плох — раздевалки тесны, душа нет. Гальваника примитивна — хром на спинки кроватей кладут прямо на сталь. Очистка под покрытие — только химическая.
Поговорили с парторгом, профоргом и комсоргом — надо все приводить в порядок без какой-либо помощи со стороны — своими силами. Выступил на общем собрании.
Срыли бугор, построили эстакаду с кран-балкой. Вытащили все сегодня ненужное на площадку. Оборудовали душевую в бывшей до войны котельной. Соорудили дробеструйку. Смонтировали стоявший пару лет в ящике станок шлифовки шеек коленвалов. Соорудили стенд испытания ПОУ.
Бригадир слесарей съездил в Харьков, привез годовой запас гипоидных пар для мешалок формовочных земель. Расшили “узкие места”.
Новая задача: изготовить “кран-наполнитель” для ракетчиков. Штука не очень сложная по конструкции, но хитрая по технологии. Тонкие стенки из нержавейки. Таких труб нет, надо точить из болванки. Поворот на 90° — варить из сегментов. Прецизионная пара для бойка, оба элемента из нержавейки! Однородные, мягкие!
Еду в Мариуполь, к военным, уточнять техусловия.
Сделали. В декабре приезжает в цех директор: приказано сделать сто наполнителей! Это номенклатура завода, определяющая участь этой статьи плана, то есть судьба премии за квартал и год.
— Что тебе нужно? Чем помочь?
Подумал.
— Лучшего токаря в цехе 18; разрешение на принятие на работу аса, уволенного за пьянку; перенос заводской рентген-лаборатории в цех на месяц (нишу в шахте мы оборудуем), круглосуточную работу ОТК, бесперебойное снабжение материалами.
— Будет.
— Остальное мобилизуем у себя.
25 декабря докладываем: выполнено! Всем участникам — премии.
Землемешалки, выпускавшиеся с перебоями по 1 — 2 штуки в месяц, дошли до 13 в месяц.
ПОУ — без задержек. Кровати — сотнями.
Главное — ремонт дизелей на судах — без задержек.
В конце каждого месяца докладываю коллективу о результатах прямо в цехе с трибуны — конторки мастера.
Вскорости директор предлагает перейти в заводоуправление.
— Начальником производства? — спрашивает он.
— Вы недавно на оперативке показали осколки корпуса брашпиля нашего производства, присланные пароходством Дальнего Востока. На изломе — крупные кристаллы. Заливка велась холодным чугуном. Шестерни брашпилей, нарезанные в 18-м цехе, доводятся ручным шабрением. Это же дикость! Какая там глобоида! Конечно, это не газовые турбины, но должен сказать, беда завода в низкой культуре производства. Я бы взялся за нее.
— Добро, назначу главным технологом. Завтра сдавайте цех и переселяйтесь в ОГТ.
Прежде всего обошел цеха, поговорил с технологами. Везде люди старательные, привычные к традициям судоремонта. Но ведь машиностроение — совсем другая культура, другая психология!
Потребовался год, чтобы появились графики термообработок, журналы учета, обработка помарочная, результаты анализов после обработки. Заработали металлография, разрывные машины, химанализ — все это оборудование и лаборанты есть, но “никто не заказывал”.
С утра до ночи, каждый день проблемы в судоремонте, машиностроении, постройке плавучих кранов — новой продукции для Союза, гордости СМЗ. Потом многие станут лауреатами Госпремии. Я — нет. Директор так распорядился.