— Когда ругают — грех снимают, а если бьют — на небе венцы льют.
Одно время в поселке стояла воинская часть, и к сестрам то и дело ходили военные. Особенно доктор Чебыкин. Выпьет Чебыкин где-нибудь в поселке вина, в часть возвращаться не хочется, он тогда — к сестрам. С ним приходил часто другой офицер — Федот Кислый, который лечился от какой-то внутренней болезни.
— Случайных болезней не бывает, — говорила старшая сестра Анисия. — Болезнь посылается Богом или как спасительный крест, или в наказание за грехи. Бывает, что ниспосланная Богом болезнь становится ограждением от ббольших грехов. Надо терпеливо сносить недуг, и исцеление само придет.
У лейтенанта Кислого все лицо было в гноящихся язвах. Анисия ему и говорит:
— А ты намажь лицо сметаной да дай собаке — пусть оближет.
Кислый сначала смеялся, а потом так и сделал. И лицо у него сразу очистилось.
Однажды пришел еще один офицер из части — капитан Вершин. Вершин очень переживал, что у него повыпадали почти все волосы. Не старый еще, а совсем лысый. Сестры тогда помазали ему голову елеем из храма, и волосы у капитана снова стали расти. Вершин потом часто приходил к сестрам, приносил им продукты. А через какое-то время, когда воинская часть ушла, сестры узнали, что все их знакомые офицеры — Чебыкин, Кислый, Вершин — погибли где-то в Чечне. Взорвалась машина, на которой они ехали.
Брат Андрюша так и прозвал своих старушек — «три сестры». Вечерами, когда он приходил из школы, он часто дразнил их. Доставал книгу и тоненьким, писклявым голоском декламировал из пьесы Чехова:
— Дорогие сестры! Страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас… Счастье и мир настанут на земле… И помянут добрым словом тех, кто живет теперь… Музыка играет так весело, так радостно… Еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем!
Кто-нибудь из сестер ему отвечал:
— Мы в миру низкби, а у Бога близкби. Нас в какую сторону ни поверни — мы всё одинаковые. Пониже согнешься — чего-нибудь дождешься…
— Каково! — размахивал Андрюша книгой. — Ведь когда написано! Сто лет назад! А где радость и счастье?
Младшая, баба Ганя, ему отвечала:
— В последние времена спасется тот, кто будет жить не так, как все…
Потом, когда школу в поселке закрыли, Андрюша уехал в Москву. Там он познакомился с девушкой по имени Полина. Они уже совсем было решили пожениться, договорились о свадьбе, как Полина скоропостижно скончалась. Андрюша долго не мог прийти в себя. Когда он приезжал к сестрам, он все плакал и рассказывал, какая Поля была необыкновенная женщина. Он начал писать о ней книгу и присылал сестрам исписанные страницы. У старушек уже накопилась целая папка Андрюшиных бумаг. Читать они их не читали, но хранили добросовестно. Старушки все время молились за своего брата и продолжали жить своей жизнью. К ним по-прежнему с утра до ночи шли люди. У кого болезнь, у кого пропажа, кому жениха или невесту выбрать — все со своими скорбями к ним. И все говорили: что сестры скажут, то и случится. Однажды Кулагина Анфиса просила сестер помолиться за своего сына, чтобы бросил курить. Ведь ребенок совсем еще… Сестры ничего сразу ей не сказали, но через несколько дней у сына Кулагиной появился на губе большой прыщ. Мальчик долго не мог курить — губа сильно болела, а потом и вовсе оставил папиросы.
Как-то в поселке проездом был архимандрит Кирилл, который уже давно слышал о сестрах. Он предложил им идти в монастырь, принять постриг. Но сестры отказались, сказали, что у них другой путь. А местный батюшка отец Владимир потом говорил, что жизнь сестер выше монашеского подвига и сами они выше схимников.
— Сам Дух Святой говорит через них…
У сестер дома было много икон и среди них икона Царя Мученика Николая II. И вот как-то раз читали они акафист перед этой иконой и вдруг видят — по краям киота стекает маслянистая жидкость янтарного цвета: миро. И благоухание в комнате такое, что не передать. Матрона обтерла икону платком, а на нем масляные пятна остались. Было это 17 июля, в день убиения Царской Семьи. На другое утро сестры отнесли икону в храм. Отец Владимир отслужил перед ней молебен, икона снова стала мироточить. Батюшка приложился тогда к образу и говорит:
— Благодати-то сколько! Сколько благодати!
Кристина тогда же ходила в храм смотреть на чудо. Она и впрямь видела, что по краям киота ручейки стекают. Четыре с правой стороны и два — с левой. И тянутся они не прямо сверху вниз, а сворачивают к центру, к образу царскому. Народу в церкви полно. Служительница, стоящая возле мироточивой иконы, протянула Кристине розу и сказала: