А после Мелихова, видно в противовес, очень характерная статья Ильи Мильштейна “Мессия, которого мы потеряли”. Тут и о “вырождении таланта”, и “ученике Путине”, и, главное, о ненавистном солженицынском “проповедничестве”. Автор явно кажется самому себе убедительным: смотрите, мол, как все очевидно. Ему ничего уже не объяснишь: неприязнь к А. С. накоплена под завязку и дорога ему как прозрение. Схема прописана, а то, что пропись дышит теми же изъянами и пороками, в которых автор упрекает своего героя, — это, конечно, в суете и не заметилось. Он даже не чувствует, как забавно иной раз подставляется: “…Гоголь затевает трагикомическую переписку с друзьями и морит себя голодом. Лев Толстой создает новую религию, сильно опрощается, ругает Шекспира и пишет жалкие сказки для неведомых детей. Достоевский ведет свой „Дневник писателя” — грустную исповедь больного сердца, истерзанного антисемитскими видениями и политическими миражами. Солженицын был тоже обречен пойти по этому пути: узреть истину и начать выдавать ее большими порциями городу и миру…”
Жалкий вышел, конечно, список. А вот Мильштейн, догадываемся мы, избежал искушения в проповедничестве, дурном неофитстве и желании “попасти народы”. Он тонок, нетороплив, человечен и благороден. И уж подальновиднее этих четырех самозомбированных фанатиков с отдельными проблесками гениальности.
Василий Молодяков. Обложка поэтического сборника Кеминэ. Репродукция рукописи стихотворения А. Тарковского. — “Встречи” (США), № 29, 2005.
Прислано из Токио. В предисловии к публикации В. М. пишет об отношениях Тарковского с семьей поэта и переводчика Георгия Шенгели, долгие годы руководившего в Госиздате редакциями зарубежной поэзии и поэзии народов СССР. Дом Шенгели был первым московским домом Тарковского, где его приютили… И вот книга “нерусского” поэта, о котором ее хранителем почему-то не сказано ни слова (очевидно, читатели “Встреч” должны автоматически вспомнить, что Кеминэ (Кемине) — туркменский стихослагатель, живший во времена Пушкина и писавший как лирические, так и социально-сатирические стихи). Здесь изображен титул с датой (1940) и типическим пространным заглавием. Тарковский пишет дружеское послание жене Шенгели — Нине Леонтьевне на обороте титула, делает дарственную надпись от переводчика, как сказано здесь, “стилизованную под Кеминэ”. По этому стихотворению можно догадаться, кбак писал Кемине, книгу которого перевел Арсений Тарковский, а Георгий Шенгели дал ей “зеленый свет”.
Стихотворение А. Т. (1940) — нежное, для близких, с деталями судьбы и быта. Теперь оно станет частью “тарковсковедения”; его и Дмитрий Петрович Бак, думаю, учтет среди прочего.
Кстати, я получил доброе письмо от главного редактора альманаха В. Синкевич. Трогательная Валентина Алексеевна радуется нашей рубрике, благодарит за отклики на публикации и… готова напечатать в юбилейном (!) выпуске “Встреч” какие-нибудь мои “неопубликованные стихи”. Отвечаю “через газету”: стихов-то я сам не пишу, Валентина Алексеевна. Почему — не знаю. Наверное, оттого, что слишком люблю чужую поэзию, и этого мне пока хватает.
Галина Муравник. Чарльз Дарвин: атеист или христианин? — “Фома”, 2005, № 6 (29).
Явно не безбожник. Никогда не исключал акта первоначального Божественного творения и всегда переживал нелегкие духовные искания. А последователи-дарвинисты уже вовсю занимались мифологией.
Кстати, интересно, что Дарвин отказался от предложения Маркса — посвятить “Капитал” ему, автору “Происхождения видов”. Сей труд Дарвин закончил так: “…Есть величие в этом воззрении на жизнь с ее различными силами, изначально вложенными Творцом в одну или незначительное число форм <…> из такого простого начала возникали и продолжают возникать несметные формы, изумительно совершенные и прекрасные”.
См. также размышления Г. Муравник о феномене смерти в научном и философском аспектах (“Новый мир”, 2002, № 8).
Немецкая классика в зеркале русской классики. — Журнал русской литературы “Зарубежные записки” (Германия), 2005, книга вторая.