Дзякурэн-хоси (? — 1202) был одним из составителей восьмой антологии — «Новой Кокинсю» (1205), в центре которой находилась поэзия Сайгё, Тосинари и самого Дзякурэна. Он не дожил до ее завершения.
Дзиэн (1115 — 1225) — один из крупнейших японских поэтов. Этот именитый вельможа стал, пожалуй, единственным из учеников Сайгё, воспринявшим дух его позднего творчества. Как и у Сайгё, главная коллизия стихов Дзиэна — стремление к уходу от мира и тяготение к миру во всей его полноте. Но если Сайгё был странствующим монахом, то Дзиэн (приняв одиннадцати лет буддийский постриг) занимал в духовной иерархии весьма важные посты. Исторический труд Дзиэна «Заметки глупца» («Гукансё»), в котором поэт призывал к объединению усилий старой аристократии и военного дворянства ради успокоения и процветания страны, своей проповедью перекликается с этикой Сайгё. Миссия буддийского пастырства выражалась в стихах Дзиэна сильно и образно: «О, мне бы повременить / На тропах этого мира, / Блуждающего во тьме! / Как бы высоко я нес / Путеводный светильник Закона!» Внутренняя завершенность классического пятистишия, где важно не только слово, но и слог, всегда таит готовность отозваться на стихотворение, поставленное с ним
в ряд. Я заметил это и по данной подборке, когда впервые прочел стихотворения одно за другим.
Идзуми-Сикибу
sub (ок. 978 — ок. 1036) /sub
* * *
Пока я глядела,
И с нижних ветвей облетел
Сливовый цвет.
Наконец-то вы дождались,
О, расцветшие вишни!
Охота на оленей с факелами
В летней ночи
Светильник приманит оленя,
Но прижмурить свой глаз
При виде блеснувшего ока
Не успеть. Рассвет наступает.
sub * * * /sub
Как-то в пору пятой луны дождь кончился, взошла луна,
и тут я услыхала звук дождевых капель
Я на небо взглянула:
Ведь дождик уже перестал,
Отчего эти звуки?
Все просто: сквозь тучи сочась,
Лунный свет обращается в капли.
* * *
Горят светлячки:
В травах под сенью древесной
Совсем не темно.
Славят мрак в пору пятой луны —
Пустое, одни слова!
* * *
Ему бы смотреть
Зорко за полем созревшим,
Жильцу шалаша…
Он же всматривается: о, как близко
Гуси над ним кричат!
Туман
В осеннем тумане
Пути не видно совсем.
Вот и конь мой как будто
Над дорогою поднялся
И, кажется, в небе парит.
sub /sub
sub /sub
* * *
Друзей выкликают
Тидбори [4] около пристани.
Голоса так прозрачны.
Блистает на водах замерзших
Луна предрассветного часа.
* * *
Я его ждала.
Но вот он пожалует нынче,
Как поступить?
Будет жаль, если он растопчет
Снег у меня в саду.
* * *
Я хотела б, чтоб он увидал
Садик мой возле дома:
Весною — сливы в цвету,
Летом — гвоздику «вечное лето»,
Осенью — осенние хбаги [5] .
* * *
Написала будучи в провинции Танго, когда услышала крик
оленя в ночи, а до этого мне сказали, что [мой муж]
господин Ясумаса собирается утром на охоту
Он рассудил разумно!
Что еще мог сделать олень,
Как не заплакать?
Ведь подумать: всей жизни ему
Осталась одна только ночь.
* * *
Некто обещался навестить ее, и когда она ждала: сейчас,
сейчас он придет, — то услыхала, как в саду возле дома
на листья бамбука посыпался мелкий ледяной град,
и она сложила:
Этой ночью, когда
Сыплется на листья бамбука
Град ледяной,
Шуршит он: ничуть не тревожься,
И мне кажется, я усну не одна.
sub /sub
sub /sub
* * *
Такую любовь
Не снести мне. Умру, должно быть.
Когда-то я на него
Как на чужого глядела.
А теперь в нем — вся моя жизнь.
* * *
Узнав, что я сильно огорчена, один человек спросил: