Говорит Михаил Бутов: “Прошла очередная двухлетняя волна. Писатели ведь активны не каждый год, и не то чтобы они год работали, год отдыхали. Я заметил, что у них скорее так: два года активного присутствия, потом писателя какое-то время как бы нет. Литературная жизнь устроена двухгодичными циклами. Сейчас фаза поменялась, пришли другие имена. Но это циклическое явление, это не тренд”.
“Что же касается содержательной стороны, то здесь заметен вот какой момент: мы пока еще сидим в прошлом, мысли наши обращены к нему. Литература все время оглядывается на вчерашний день. Наш писатель не то чтобы что-то проживает — он скорее все уже прожил. А когда пытаются написать что-то на современном материале, получаются вещи достаточно шаблонные и в плохом смысле слова коммерческие. Возможно, кстати, что это свойство не литературы, а нашего времени, сегодняшнего дня”.
“Некая новая генерация писателей, которая еще попадет в поле зрения „Большой книги”, возникла — тот же Захар Прилепин, чье имя ротируется наиболее часто, и некоторые другие. Но они как раз и появились лет пять назад, почти одновременно с „Большой книгой”, а не в период ее работы. А следующих еще нет. Пожалуй, за эти пять лет новые кадры для премии не выросли”.
Писатель воюет буквами. Беседу вела Наталия Осс. — “Известия”, 2010, на сайте газеты — 18 ноября <http://www.izvestia.ru>.
Говорит Герман Садулаев: “Русские, чеченцы — все это не конечные определения. Один из слоев нашей личности, не более. Вот недавно было официально объявлено, что я „не чеченец”. Ну и ладно, это не конец света. Все это внешние и временные определения, тем более что каждый вкладывает в них свое содержание. Другое дело, что через национальную и культурную идентификацию прорывается более важный вопрос — идентификация человека как такового. К какому миру мы принадлежим? К земному или небесному, горнему?”
“Я думаю, что собственно чеченской литературой правильно будет называть литературу на чеченском языке. Ее пока мало, но она развивается, есть достойные авторы. Как мне кажется, это довольно оригинальная литература, ее нельзя прямо вывести ни из арабских, ни из русских источников, скорее она обусловлена качествами и особенностями самого чеченского языка. Ведь в каждом языке уже все есть, все гениальные стихи и романы, которые будут написаны, они уже существуют, как семя или матрица, — в языке”.
Писатель-кровопускатель. Интервью с Владимиром Сорокиным. Беседу вел Юрий Володарский. — “Фокус”, Киев, 2010, 6 ноября <http://www.focus.ua> .
Говорит Владимир Сорокин: “Я точно знаю, чего я враг. Я враг тоталитаризма, насилия государства над личностью и унижения человека. Собственно, тема насилия меня притягивает с юности. Я пытаюсь ответить на вопрос, что это такое, почему люди не могут без этого обойтись. Может, я не очень обычным образом об этом пишу, и кажется, что я хочу кого-то шокировать, пугать… Нет, я пытаюсь подойти к этому явлению феноменологически, выделить насилие как некую субстанцию. Однако я бы не сказал, что это главная моя тема, таких тем много. Еще я враг рутины и пошлости”.
“Я человек верующий и четко разделяю литературу и жизнь. Не надо их путать. Есть люди, которые относятся к литературе как к комфортному креслу или как к некоему релаксанту, я же предпочитаю видеть ее как душ Шарко — чтобы она бодрила и заставляла отвечать на вечные вопросы: кто мы есть и куда мы идем. Разве что я это делаю нестандартными методами”.
Евгения Пищикова. Все лгут. — “Новая газета”, 2010, № 129, 17 ноября.
“„Три главных культурных события десятилетия, перевернувших нашу жизнь” — так пишет англоязычная пресса. Культурологи говорят аккуратнее: три феномена массовой культуры, имевшие большое влияние на умонастроение общества и породившие масштабное фанатское движение. Что за три феномена? Это Гарри Поттер, „Сумеречная сага” (четыре книги американской мормонки Стефани Майер и три снятых по этим книгам фильма, как бы аккумулировавших всю прелесть и всю популярность „вампирской темы”) и телевизионный сериал „Доктор Хаус”. Некоторые исследователи вместо „ДХ” третьим феноменом считают „Секс в большом городе” — но нет. Впечатление этот сериал произвел изрядное, но „масштабное фанатское движение” никак не вызвал. Фанаты „Секса…”, вместо того чтобы собраться вместе, быстро, поодиночке разбежались по магазинам в поисках туфель от Маноло Бланик”.