Эванс (утвердительно кивает) . Да, я видел. Отлично сохранились.
Минос. Эти обжоры, никакой утонченности. Возможно, цивилизация изнежилась на Крите, но на материке... Темные люди. Пытаются наши фрески копировать — так у них в “Охоте на вепря” — псы розовые! И тайком строят флот. Их корабли уже видели в Сирии и Египте. Все не так просто, доктор. А там, к северу, еще эти дорийцы в звериных шкурах. Волос не стригут, письма не знают, но зато с грудами железа. Правда, оно ржавеет.
Тесей. Зато твердое, как бронза. У них его тьма. Отличные мечи! Даже наконечники для копий и те железные.
Минос. Ну вот. А мы из него украшения делаем (показывает большой прямоугольный медальон, висящий на груди) . Я наложил эмбарго на поставку кузнечных мехов. Но его обходят. Финикийцы, через микенцев. И тем и другим все равно, чем торговать.
Пасифая. Ну, одну-то партию Икар отправлял.
Минос (поморщившись) . Это была ошибка. Мы окружены дикарями и бандитами вроде дорийцев и микенцев, доктор. (Тесею.) Тут, кстати, если уж говорить о геополитике, у нас с Афинами мог бы оказаться общий интерес. Дорийцы-то, если что, через вас пойдут. Не говоря о микенцах, эти просто у вас под боком.
Тесей. Бросьте! Наш интерес — прекратить эту унизительную дань! Афинские матери плачут, народ негодует! Вот мы отправились, а по нам уже дома кенотафы мастерят. (Эвансу.) Ну, такие пустые гробницы, фальшаки (тот кивает, подтверждая, что понимает, о чем речь) , цветами их убирают. Да, сынка вашего тогда напрасно грохнули. Но уже сколько лет! Тут надо по понятиям. О чем толковать, когда мы у вас в плену и только ждем, когда нам глотки перережут!..
Минос. Ну, не будем об этом. Пока вы наш гость. В спортзале были?
Тесей. Ну, был. Хороший спортзал. И оборудование. У нас бы там в три смены ребята качались, а у вас никого. Я один.
Пасифая. А они все на танцульках!..
Минос. Вот и ее величество сетует, что молодежь мало занимается спортом... Хотите, мы назначим вас критским героем? А заодно военно-спортивную подготовку поручим.
Тесей. Не выйдет. У нас командная игра. (Берет со стола программку, читает.) У вас тут в конце объявлен танец. Мы бы и свой показали, аттический, а?
Минос. Отчего же, отчего же. Общение культур, обмен духовными ценностями. Народная дипломатия, так сказать. Но мы с вами этот разговор еще продолжим... (Начальнику стражи.) Ну, запускай народ.
Тот делает знаки стражникам и уходит за сцену.
С обеих сторон в амфитеатр заходит и заполняет его критская публика.
У мужчин короткие юбки с осиной талией, у некоторых еще и расшитые подштанники; одни в тюрбанах, другие в беретах, кто-то и без головного убора; напомаженные, нарумяненные, в кольцах, цепях и браслетах. На дамах — пышные шляпы. Дамы в крайне рискованных декольте (на самом деле — с обнаженной грудью), высокие узорчатые воротники. Яркие, пышные платья с воланами. Короткие рукава с буфами... По большей части все в сандалиях, но кто-то из мужчин и босиком.
В глубине, перед эспланадой, рассаживается небольшой оркестр: скрипки, медные духовые, ударные.
Наконец все расселись и обычный в таких случаях гомон утих. Полная тишина. Все молча глядят на ярко освещенный помост и протянувшуюся за ним балюстраду. И тут оркестр внезапно изображает уже знакомый нам вой Минотавра, и в тот миг, когда звук его достигает апогея, перед тем как резко пойти на спад и оборваться, на балюстраде слева появляется сам Минотавр.
Критская публика (одним выдохом) . Ах!..
Медленно, под звуки тревожного и размеренного марша, слева направо по балюстраде проходит Минотавр. Он одет в неуклюжий костюм, вроде доспехов хоккейного вратаря, быть может, даже с цифрой “1” на груди и спине, в размалеванной хоккейной маске и большом рогатом шлеме. Он огромен и страшен. Он просто идет через сцену, но эффект такой же, как если бы сцену пересек вихрящийся огненный столп.
И нет никого, кроме разве играющих стоя музыкантов оркестра, в чьем облике не отобразился бы благоговейный ужас или благоговейный восторг. Кто-то сжимается на своем сиденье, прикрыв лицо руками, кто-то, напротив, выбрасывает руки вверх.